Читаем Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ) полностью

Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)

‒ Я ничего не слышу, ‒ он улыбается, и накрывает мои пальцы своей широкой загорелой ладонью. ‒ Тебе показалось. Мы одни в лесу.

И, правда, кроме Гейла, меня и Китнисс в лес никто не ходит, но моя подруга сейчас с мужем и дочкой, значит, мы одни. Мы сидим на небольшом пригорке в окружении высоких и стройных деревьев, на поляне, покрытой разноцветным цветочным ковром. Почти два года назад Гейл нашел меня здесь зимой, тогда, когда я хотела помочь ему с ловушками и потеряла варежки. Тогда он злился, сейчас привел меня сюда сам.

‒ Я скучал, ‒ он прикладывает мою руку к губам. ‒ Как хорошо, что теперь ты со мной.

‒ Навсегда, ‒ шепчу я, кладя ему на грудь голову. ‒ Больше никакой Китнисс!

‒ Больше никакой Китнисс! ‒ он улыбается, а по моей душе растекается сладкая нега. Я почти умерла, а он меня воскресил. Взаимная любовь творит чудеса.

На моих коленях покоится худенький букетик сухих подснежников; на поляне много цветов, и они все могут быть моими, но этот самый первый, и потому особенно дорог, а еще я не хочу даже на мгновение отпускать от себя Гейла. Одна наглая белка пыталась отобрать у меня цветы, но я закричала, и она ушла несолоно хлебавши. То же самое пыталась проделать и какая-то чересчур смелая сойка. Не отдам. Мои.

‒ Я люблю тебя, Фея, ‒ Гейл целует меня в голову. ‒ Люблю очень давно.

‒ И я люблю тебя, ‒ несколько слезинок выкатываются из моих глаз.

‒ Не плачь.

‒ Это от счастья.

‒ От счастья поют песни, ‒ он снова улыбается, утирая мои слезы.

‒ Я не умею, так хорошо, как… ‒ имя застревает в моем горле, Охотник не позволяет его произнести, накрывая мои губы своими.

‒ Ты не пробовала.

‒ Хорошо, ‒ сдаюсь и начинаю тихонько мурлыкать мотив давно забытой песни:

А хочешь, я выучусь шить?

А может, и вышивать?

А хочешь, я выучусь жить,

И будем жить-поживать?

Уедем отсюда прочь,

Оставим здесь свою тень,

И ночь у нас будет ночь,

И день у нас будет день.

Ты будешь ходить в лес

С ловушками и ружьем.

О, как же весело здесь,

Как славно мы заживем!

Я скоро выучусь прясть,

Чесать и сматывать шерсть.

А детей у нас будет пять,

А может быть, даже шесть…

И будет трава расти,

А в доме топиться печь.

И, Господи мне прости,

Я, может быть, брошу петь.

И будем, как люди жить,

Добра себе наживать.

Ну, хочешь, я выучусь шить?

А, может, и вышивать…

‒ Мадж, дочка, нужно идти, ‒ неизвестно откуда взявшаяся миссис Хоторн настораживает и заставляет меня покраснеть.

‒ Гейл?

‒ Иди, милая, ‒ он помогает мне подняться. ‒ Ты должна быть послушной невесткой для моей матери.

‒ Ты пойдешь с нами?

‒ Я приду позже.

Грубая ладонь миссис Хоторн крепко держит меня, словно боится, что я исчезну или уйду куда-нибудь.

‒ Мы полетим на планолете в тринадцатый, ‒ объясняет она туманным голосом. ‒ Там нам будет лучше.

‒ Хорошо, ‒ я киваю ей. ‒ Нужно оставить место для Гейла, ‒ она молчит, из серых глаз начинают струиться крупные слезы. Я приобнимаю ее за плечи.

Я почти не чувствую полета и лишь иногда смотрю вниз на Дистрикт-12. Звездопад был сильным. Зарево никак не унимается.

‒ Миссис Хоторн, а мы надолго уезжаем? Мне нужно предупредить родителей. Они будут волноваться.

‒ Все пройдет, милая. Время все лечит, ‒ женщина гладит меня по голове, я улыбаюсь ей. Я уже излечилась. Гейл со мной. Что еще нужно?

‒ Мадж, ‒ легкий поцелуй опускается на мою шею, я оглядываюсь и снова вижу его.

‒ Гейл…

‒ Верь в меня, кто бы что ни говорил.

‒ Я всегда в тебя верила.

‒ Не оставляй меня.

‒ Никогда.

‒ Теперь уже немного осталось. Больше ты не будешь страдать.

‒ Мадж, ‒ слабый голос свекрови заставляет меня обернуться. ‒ Нужно выходить.

Огромные валуны и незатейливый вход. Бесконечно белые стены режут глаза. Я ищу Гейла…

‒ Не ищи виноватых, ‒ знакомый шепот почти интимно щекочет мое ухо. ‒ Постарайся простить всех. До встречи, любимая.

Я вскрикиваю. Я вижу, как он уходит, растворяется вдали, снова оставляя меня.

‒ Гейл. Гейл! Не уходи! ‒ я скулю, как побитая собака. Я срываюсь с места. Больничная каталка едва не сбивает меня с ног. Я опускаю глаза. Еще совсем молодой военный лежит на ней, на голове крупная марлевая повязка в красных пятнах величиной со сливу, китель прорван в двух местах, но все же он жив. Я чувствую его дыхание и слышу биение сердца. Я узнаю милые черты лица. ‒ Гейл. Гейл! ‒ я вспоминаю, ‒ Гейл, ‒ падаю на колени возле его каталки.

‒ Кто Вы? ‒ немолодая, но все еще красивая женщина с хорошо уложенными седеющими волосами подает мне руку, помогая подняться.

‒ Я, Мадж Андерси. Я та, что прокляла того, кого любила.

========== Простить себя ==========

Простить другого, может быть, не сложно,

Простить себя ‒ задача потрудней.

Порою кажется, что вовсе не возможно,

И ты достойна этих чёрных дней.

Порою кажется: все это заслужила,

И знает Бог какой урок подать,

Быть может, ты чего -то не ценила,

Раз не ценила, то извольте, потерять.

И рвётся сердце, кровью обливаясь,