Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)

– За подстрекательство, мятежи, помощь повстанцам – смерть! – говорит он и пропадает.

Оглядываюсь вокруг: мама плачет, Мэри кусает истерзанные губы, отец обхватывает голову руками, я боюсь даже пошевелиться. Кажется, папа был прав: Терри решил забрать к себе всех.

– Иди спать, Мадж, – голос у мамы тихий, но не терпящий возражений.

– Но лекарства!

– Я справлюсь, иди.

Медленно поднимаюсь и иду наверх. Мысли путаются. Я не могу понять, что произошло, но, кажется, что-то страшное. Значит, он действительно существует, и Гейл был прав. Что будет с папой? Что будет со всеми нами? Я ворочаюсь в кровати, пытаясь найти хоть на чуточку положительный исход. Нет, нам ничего не будет. Папа ни в чем не виноват. В груди начинает щемить. Я приподнимаюсь и на цыпочках иду в кабинет. Мне нужно спросить. Папа все всегда знает. Из-под двери кабинета как всегда видна узенькая оранжевая полоска света, но звенящей тишины нет. Я приоткрываю дверь, создав маленькую щелочку, и становлюсь свидетельницей тихого надтреснутого разговора родителей:

– Это ты связался с ними? – мама говорит глухим сдавленным голосом. Простужена или долго и громко плакала?

– Ты же сама просила об этом, – папа разводит руками, подняв глаза к потолку. – Я думаю, они давно ждали чего-то подобного.

– Интересно, почему ты послушался сейчас? – мама усмехается. – Что будет дальше?

– Часть шахтеров уйдет, приняв призыв.

– Когда?

– Часов в пять за ними прилетит планолет.

– А ты?

– Я не могу оставить тебя и Мадж. Если Капитолий узнает…

– Он все равно узнает, – мама трясет головой, стряхивая слезинки. – Этот парень тоже уйдет?

– Он будет в первых рядах. Он был у меня в мэрии несколько дней назад, просил попытаться. Разговор с ним стал последней каплей.

– Что будет, если он не вернется? – папа пожимает плечами. Он считает такой исход наилучшим. Его родительской любви нет конца! Таким образом, он защищает меня. Защищает меня от чар Гейла. И опять ошибается.Как же мне хочется зайти в комнату и высказать ему все. Отец, должно быть, решил, что делает благое дело. Чудно! Что может быть лучше, чем развязать революцию и гражданскую войну только ради того, чтобы отдалить Хоторна от меня? Но мне наплевать! Его дело! Главное, остановить Гейла. Любой ценой. Пусть останется в дистрикте. Пусть живет! Он должен остаться!

Нужно сейчас же идти к нему. Идти и запретить даже думать о тринадцатом. Но… Меня он слушать не станет. Не меня, но Китнисс. Китнисс он послушает. Значит, нужно сообщить ей. Ведь она ничего не знает. Скорее. Китнисс мне поможет!

Я набрасываю пальто прямо поверх ночной рубашки и бегу по известной дороге. Лишь бы успеть, и лишь бы она меня поняла. Спасти Гейла от этого всепоглощающего огня революции.

Я вижу знакомый дом, наполовину скрытый сумерками, останавливаюсь на мгновение, чтоб перевести дыхание, но отчаянный шепот бывшей подруги почти сбивает меня с ног. Что она может делать на улице в такой час?

− Гейл, не уходи, не нужно. Останься со мной и Рутой. Хочешь, я вернусь в Шлак, и объявлю всем, что она твоя дочь?

− Ах, Кискисс, ты сама не знаешь, что говоришь. Нельзя, нельзя, иначе, он всех убьет, – Охотник отвечает ей нежным и ласковым голосом. Со мной он никогда так не говорил.

− А если ты не вернешься? Как я буду жить?

− А ты верь в меня, Китнисс. Ты хочешь, чтобы я вернулся?

− Больше всего на свете.

− Тогда попроси. Нет, лучше потребуй. Заставь пообещать.

− Вернись ко мне, Гейл Хоторн! Вернись!

− Тогда я обещаю, я вернусь и заберу тебя и Руту. Ты будешь ждать меня, Китнисс?

Ответ мне не важен, теперь я знаю: уход Гейла на войну – не самое страшное, ибо беда никогда не приходит одна.

Комментарий к В поисках правды

Вот и новая глава, с большим опозданием, но все же.

========== Бойся своих желаний: они могут исполниться ==========

Я вижу, как Китнисс, опустив голову на грудь, словно библейская грешница, медленно удаляется в сторону своего печально дома. Я чувствую, как вместе с ней из-под ног утренним туманом выползают последние крохи моих надежд на счастье. Сегодня мне не стоило сюда приходить. Не нужно было останавливать Гейла.

Он все еще смотрит на спину Китнисс, будто хочет запомнить ее именно такой, сегодняшней… Его поступок делает мою боль еще острее. Рассудок умоляет меня уйти, обида не позволяет и шагу сделать в противоположную сторону. Злость дает мне силы. Теперь Гейл пусть слушает, а я буду говорить.

Старая мудрость гласит: от любви до ненависти один шаг, и я, наконец, делаю его. Один, второй, третий, и я выхожу из молчаливой тени на свет. Я ненавижу Гейла всем своим существом, каждой клеточкой тела, каждой фиброй души, ненавижу за все то, что он сделал…

‒ Гейл, ‒ голос хрипит и не слушается. Я почти шепчу, но делаю новую попытку. ‒ Гейл! ‒ не слышит или делает вид? ‒ Гейл, ‒ теперь я могу перекричать ветер.

‒ Мадж? ‒ он вглядывается в сумерки, превращая глаза в узкие щелочки. Я еще раз подаю голос, но не двигаюсь вперед. На встречу к нему я больше и на дюйм не продвинусь. Пускай идет сам. ‒ Давно ты здесь?