Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)

– Да не с чем помогать, – вздыхает служанка. – Мистер Андерси обещал купить продуктов, да работа не пускает. Пойду сама.

Оглядываю с ног до головы старую женщину. Больная сгорбленная и уже давно без сил, куда ей тащить тяжелую сумку. А мое затворничество дома связано не только с играми – я жду Гейла, а он никак не приходит. Не хочет, некогда, или земляника отошла. Я не видела его уже десять дней… Может, стоит сходить в Шлак. Стыдно…

– Давай я все куплю. Пиши список.

Полчаса, и я, одетая в длинный серый кардиган, спешу из одной лавки в другую, пробегая глазами ряды полок. Картофель, кабачок, лук, помидоры, немного мяса, мука, сыр, масло – все купила, кроме хлеба.

В пекарню идти страшно, но не идти совсем тоже нельзя. Папа не сядет за стол без горбушки черного. Толкаю дверь и захожу в абсолютно пустое помещение. Нежная трель колокольчика над головой напевает приятную мелодию. Странно, что в воскресенье у Мелларков никого нет, видимо, жители двенадцатого стараются избегать родительского горя.

Миссис Мелларк на удивление спокойна, улыбается и отвешивает комплименты, хотя в глазах с легкостью угадывается ледяная холодность. Ее муж растерян и несобран, часто вздыхает и переспрашивает.

– Батон, буханку ржаного, три булочки с сахаром и шесть пирожных, – говорю я, сверяясь со списком, но обычно умелые руки сегодня никак не могут упаковать товар. Пекарь нервничает и рвет бумажные пакеты один за другим.

– Возьмите, – наконец, мямлит он.

– Мистер Мелларк, – стараюсь говорить самым добрым и ласковым голосом, – я просила положить шесть пирожных, а Вы завернули только четыре.

– Ах, простите, пожалуйста, – он, краснея, докладывает недостающее лакомство и, отсчитав сдачу, отдает мне.

– А теперь дали слишком много денег, – возвращаю ему несколько звенящих монет, а он колотит себя по лбу, ругая за невнимательность. Бедный, бедный отец Пита! Вряд ли он может думать о чем-то другом кроме сына. Глаза совершенно пустые, а выражение лица как у человека, горящего заживо. Еще немного и закричит от страха и боли, которые сдавливает его сердце. Я просто обязана хоть как-то поддержать его. – Мистер Мелларк, – шепчу ему в самое ухо, заставляя посмотреть на меня. – Пит молодец! Он справится, он очень умный и сильный. Занял второе место в чемпионате по борьбе в школе, да и тяжелые мешки с мукой сделали свое дело. Не списывайте его со счетов раньше времени.

– Конечно, конечно, – отвечает пожилой пекарь, и его глаза наполняются слезами. – Только вот там дочка Эвердинов.

Да, Китнисс тоже там, и эту мысль можно понять двояко. Уже собираюсь было открыть рот, чтобы спросить, что именно он имеет в виду, но над дверью звенит колокольчик, и я замечаю, как смуглая, темноволосая девочка с двумя тугими косичками до плеч, словно ураган влетает в пекарню.

– Пиложенки, – лепечет она. – Класные, лозовые, сладкиеее!!!

На вид ей не больше четырех; маленькая, складная и подвижная, она одета в залатанное коричневое платьице, которое лишь слегка прикрывает ее худые, разбитые коленки. Остренькое миловидное личико и огромные выразительные глаза стального цвета, которые не отрывают мечтательного взгляда от разрисованных глазированных тортов, кажутся мне удивительно знакомыми.

– Этот самый-самый!!! – лепечет девчушка, кружась около витрины и приложив указательный палец к губам, а я ловлю себя на мысли о том, что до боли в сердце хочу, чтобы моя рожденная через несколько лет дочка была похожа на нее. Перевожу взгляд на поникшего хозяина хлебной лавки, но тот и не думает прогонять ребенка прочь, у которого, наверняка, нет денег, и непонятно куда делись родители. Сегодня Метью Мелларк, пожалуй бы, все отдал за бесценок, да только его строгая жена глаз не сводит с девочки и витрины со сладостями.

‒ Много, много лозочек с клемом, ‒ продолжает напевать малышка, улыбаясь и качая головой, а я понимаю, что глазированные пирожные являются ее самой заветной мечтой. Мечтой, которая для девочки из Шлака, просто не осуществима. Дай Бог, чтобы семье хватило денег на хлеб и мыло, какие там сладости. И в этом мы с ней схожи: обе желаем того, что нам получить невозможно. Только вот мне любовь Гейла Хоторна даже за все деньги Капитолия не обрести, а ее «коврижки» – непозволительная роскошь для бедняков, лежат за стеклом всего в паре сантиметров от мечтательницы и для дочки мэра стоят бессовестно мало.

‒ Дайте еще два пирожных, ‒ говорю я и натыкаюсь на презрительный взгляд миссис Мелларк. Лакомство в одно мгновение укладывается в картонную коробочку, и я протягиваю ее смуглому ангелу. ‒ Держи, это для тебя.

‒ Мне? ‒ огромные выразительные глаза становятся еще больше, девочка, словно не верит такой щедрости с моей стороны, и старательно пытается найти подвох.

‒ Как тебя зовут? ‒ как можно приветливее спрашиваю я.

‒ Пози. Пози Хотолн, ‒ мое сердце падает вниз.

‒ Возьми, пожалуйста. Они свежие и очень вкусные.