Алмазный трон

— Люди часто обманывают себя. Ещё чаще — других. Но у всех это получается по-разному. Самые великие обманщики те, кто обладает магической силой. Я уже испытал это на себя. И впредь я зарёкся брать в слуги чародеев. Чародеи хитры и изворотливы. Чародеи умеют скрывать свои истинные чаяния за колдовской защитой из множества слоёв, они путают мысли и прячут сокровенное в хитросплетении пустых словес. За помыслами обычных людей следить легче. Ими проще управлять. Особенно если человек открыт с рождения, если открыт по-настоящему, если не обучен и не любит скрытничать, если не умеет лгать без чужой помощи. Таких людей на самом деле немного. Ты — из их числа.

«Я?!»

— Ты. Поэтому тебя выбрал в помощники твой князь. Поэтому тебя выбираю я. Мне, как и твоему князю, понадобится хороший воевода, которого видно насквозь.

Скверно! Крысий потрох, до чего же скверно, когда выбор делают за тебя!

Кощей поднялся с трона. Шагнул к маленькому съёжившемуся трупику, запутавшемуся в княжеских одеждах. К тому, что осталось от Угрима.

— В конце концов, чем твой князь лучше меня? По его воле тоже гибли тысячи и десятки тысяч. Так какая тебе разница, кому из нас служить?

Нога Кощея опустилось на усохшее сморщенное тельце. В тишине подземной залы раздался отчётливый хруст. Останки Угрима рассыпались в прах. Из-под складок княжеского корзно выкалился череп с пустыми глазницами.

— Прежнего князя больше нет. — Кощей снова поднял и опустил ногу на хрупкую кость. Притоптал несколько раз. Маленький череп стал кучкой пыли. — Есть новый. Если тебе будет проще — считай, что твой князь добился, наконец, бессмертия и отдаёт приказы моими устами. Не думаю, что его приказы сильно отличались бы от моих.

«Приказы? Какие приказы?»

Кощей повернулся к Тимофей. От пронзительного взгляда ледяных глаз делалось не по себе.

— Приказы простые. Будешь помогать мне убивать. Отныне в этом заключается твоя новая служба. Она, кстати, тоже мало чем отличается от той службы, которую ты исполнял при своём князе в качестве воеводы.

«Помогать? Убивать?..» Тимофей ещё не понимал всего до конца. Кого убивать? И зачем?

— Будешь гнать на убой одно человеческое стадо, чтобы оно умерщвляло другое. Чтобы с обеих сторон было как можно больше мертвецов. В этом и только в этом теперь будет для тебя смысл любого сражения.

Кривая усмешка. Блеснувшие в оскале зубы…

Воеводская служба, которая прежде, в общем-то, была Тимофею по вкусу, как-то сразу ему разонравилось. Если так ставится вопрос…

— Знаешь, в чём кроится главный секрет бессмертия?

Тимофей не знал. И отвечать не спешил. Впрочем, его с ответом и не торопили.

* * *

В наступившей тишине Кощей, не спеша, вернулся к перекошенному трону без подлокотников и передних ножек. Сел. Откинулся на высокую спинку, поблёскивающую зеркальцами адамантовых граней. Протянул руку…

Вывернув шею, Тимофей смог увидеть куда.

К ближайшей группе воинов — тех, кто был ещё жив, но застыл в неподвижности.

Распростёртый на полу, всё ещё полупарализованный Тимофей, наблюдал за навьей тварью и за скованными ханьской магией бойцами.

Кощей прикрыл глаза. Чуть шевельнул длинными, тонкими пальцами, словно перебирая невидимые струны. С явным наслаждением вдохнул…

Вдох твари был неглубоким и коротким, но от этого вдоха повалились на пол с десяток освобождённых от чар человек. Татары, трое латинянских рыцарей, один ханец. Их напряжённые, сведённые колдовским заклятием мышцы расслабились. А слабость неспособна держать. Слабые падают.

Люди попадали, словно срезанные ударом невидимого клинка. Раздался стук доспехов о каменные плиты. Никто не вскрикнул, не застонал. Глаза упавших стекленели, лица обретали то безошибочно узнаваемое выражение, которое отличает мёртвого человека от живого.

«Убил! — понял Тимофей — Кощей убил их всех! Вдохнул в себя. Отправил в навь…»

С тонких губ навьей твари слетела первая слабая и едва различимая струйка пара. Такова, выходит, цена этих человеческих жизней?

На пару мгновений, пока Кощей дышал чужой жизнью, Тимофей ощутил освобождение от чужого взгляда в своей голове.

Впрочем, время это было слишком кратким, чтобы им воспользоваться. Да и как воспользоваться, если всё ещё не владеешь собственным телом?

— Главный секрет бессмертия заключается в том, чтобы нести смерть. — Кощей сам же отвечал на свой вопрос, заданный ранее. — В этом мире, как и во всех других, всё взаимосвязано. Смерть убивает жизнь, жизнь взрастает из смерти. И не важно, кто творит смерть и ради чего. Мне нужно убивать, чтобы жить. Или, если быть точнее, чтобы чувствовать себя живым в мире живых. Твой же князь убивал в первую очередь ради обретения власти над миром. Даже бессмертие нужно было ему, чтобы властвовать вечно. Но ведь большой разницы нет. Жизнь — это жизнь, а смерть — это смерть. Ты согласен?

Наверное… Если Тимофей и не был согласен с Кощеем полностью, то уж, во всяком случае, не мог и оспорить утверждение навьей твари.

Существо на троне вновь протянуло руку к застывшим воинам. К другим уже, стоящим в стороне от тех, первых. Кощей опять шевельнул пальцами. Прикрыв глаза, коротко вдохнул.