Алмазный трон

Его цель — татарин. Как приказано. Как велено.

Ты уж прости, нойон. Тебя придётся убить. Убить тебя, чтобы…

Нет, об этом думать больше нельзя. Сейчас думать надо только о том, чтобы убить Бельгутая.

Но где-то на краю сознания возникла ещё одна неприятная мыслишка. Мыслишка о том, что он теперь не так уж и сильно отличается от Угрима или от того же Кощея. Он ведь тоже научился жертвовать чужими жизнями. Что ж, с кем поведёшься…

«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — словно заклинание раз за разом мысленно повторял он.

Тимофей поднял факел, с которым в подземелье спустился ханьский колдун и который был брошен за ненадобностью. Благо, факел лежал неподалёку от трона.

Пропитанная маслом и намотанная на конец длинной палки ветошь ещё тлела. С поднятого факела слетело несколько искр. Искры закружились в воздухе весёлыми светлячками. В дымящейся растрёпанной обмотке, почувствовавшей приток воздуха, вспыхнул слабенький огонёк.

Бельгутай остановился, в недоумении глядя на противника.

«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — упрямо твердил про себя Тимофей. И ни о чём другом не думать. И — действовать. Бездумно и быстро.

Чтобы совсем уж бездумно — не получалось. Мысли просто текли двумя параллельными потоками. Одни «убить-Бельгутая-убить-Бель…» кое-как прикрывали другие. Опытный чародей, конечно, защитил бы свой разум надёжнее. Те Шестеро, что усадили Кощея на алмазный трон-ловушку, смогли подобным образом обмануть тварь. И Тимофей действовал сейчас по их примеру. Да, он не был чародеем. Но пелена, которой он пытался прикрыться, всё же, лучше, чем ничего. Тимофей старался себя в этом убедить. И он очень хотел верить, что…

«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — что беззвучный монотонный речитатив кое-как, с грехом пополам, но всё же замаскирует его истинные намерения. Хотя бы на время. Хотя бы на короткое время. На тот случай, если контроль за его разумом и мыслями вернётся вновь.

Тимофей осторожно шагнул к трону, стараясь не смотреть в лицо Кощея. Боясь до дрожи в ногах, что прикрытые глаза твари откроются. Чутко прислушиваясь к её смертоносному дыханию. Пока тварь с наслаждением вдыхает чужие жизни — можно действовать. Когда тварь перестанет дышать, тогда — конец.

«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — снова и снова повторял он. До одурения, до осатанения. Надеясь выиграть хотя бы пару мгновений, если тварь вдруг перестанет дышать и откроет глаза.

Удастся ли незаметно для Кощея засунуть факел под трон? Сумеет ли он, не потревожив блаженствующую тварь, поджечь фитили ханьских громовых шаров? Фитили, словно спящие змеи, свернулись возле голых нечеловеческих стоп — костлявых, вытянутых и в то же время приплюснутых, как лягушачьи лапки. На больших растопыренных узловатых пальцах чернели загнутые ногти, напоминавшие, скорее, когти хищного зверя.

Фитили — длинные. Гореть будут долго. Видимо, ханьцы, закладывали свои адские сосуды с таким расчётом, чтобы успеть до взрыва покинуть залу.

«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…»

Взгляд Тимофея наткнулся на большие карие глаза, смотревшие из-под грязных волос. Арина! Ворожея больше не прятала лица в густых космах и не держала очи долу. Сидевшая у ног Кощея гречанка внимательно наблюдала за Тимофеем.

Выдаст? Предупредит своего нового господина об опасности?

Нет. Она чуть улыбнулась ему, ободряюще кивнула…

И не ограничилась только кивком.

* * *

Нырнувшая под трон рука Арины осторожно, как ядовитых гадов, вытаскивает связку фитилей из-под Кощеевых ног. Самые кончики фитилей — чтобы не привлечь ненароком внимание твари.

Вытащила… Арина протягивает фитили Тимофею. Из её кулачка торчат распушённые концы шнуров, пропитанных маслом и обмазанных огненным порошком.

А Кощей дышит. Всё так же ровно и глубоко. И Тимофею уже не важно, чьи жизни он вдыхает сейчас. Другое важно.

Он подносит тлеющую ветошь на конце факела к фитильным концам.

Фитили вспыхивают. Арина быстрым, но аккуратным, точно рассчитанным движением забрасывает их подальше под трон. Сама отползает назад. Медленно, стараясь не шуметь. Маленькие яркие огоньки бегут по фитилям. Бесшумные, почти бездымные… Их слабые отблески тускло отражаются на тёмных округлых боках ханьских шаров. Переливаются в алмазах на уцелевших ножках трона.

Тимофей тоже начинает пятиться. Вряд ли удастся спастись от такого взрыва, едва ли он сможет избежать смерти, но и оставаться возле трона, под который положены громовые шары — выше его сил. Ноги сами тянут его назад. Хотя и кажется, что ваты сейчас в них больше, чем костей.

А Кощей всё дышит. Улыбается. Жмурится, как пригревшийся у печки кот. Изо рта твари валит густой пар. Мысли Тимофея по-прежнему свободны. Ещё бы немного так. Пока не догорят фитили.

Бельгутай стоит возле лестницы. Рядом с замороженным ханьским магом. Нойон опустил саблю. Тоже уже всё понял?

А может плюнуть на всё, и рвануть туда — на лестницу? И по ней — наверх. Нет, нельзя. Резкое движение нарушит тишину, привлечёт внимание и тогда…