Алмазный трон

— Скорее, они будут владеть тобой, — процедил Тимофей. — Если ещё не завладели.

— Мною овладеть не так просто, Тимоша, уж поверь. Если я сама того не захочу.

— А если захочешь?

Закинув голову, Арина заливисто рассмеялась. Ворожея смеялась долго и громко. Её смех злил и раздражал Тимофея. Так смеются, когда не хотят никого слушать и ничего слышать.

— Нужно разделить и спрятать Кощеевы останки, — хмуро сказал он. — Спрятать в надёжные места, подальше друг от друга.

— Нужно? Спрятать? — истерично хохотнула она. — Кому это нужно, Тимоша? Мне — нет.

Тимофей сокрушённо покачал головой. Магический кристалл, на котором колдунья просидела-то всего ничего, дал ей силу, но похоже, забрал разум.

А что будет дальше?

— Арина, — начал он, стараясь говорить с гречанкой как с капризным ребёнком, которого нужно успокоить, не прибегая к насилию, — разве случившееся здесь ничему тебя не научило?

— А чему случившееся здесь могло меня научить? — улыбнулась она. — Тому, что сила и хитрость правят миром? И что хитрость может оказаться сильнее самой сильной силы? Ну, так эту науку я давно освоила сама.

— Крысий потрох! — взорвался Тимофей. — Как ты можешь такое говорить?! Ты же видела всё своими глазами! Ты же знаешь всё!

Ещё одна нездоровая полубезумная улыбка в ответ. Быстрый кивок.

— Знаю-знаю, Тимоша. И в этом заключается моё преимущество перед теми, кто всего не знал. Кто полагал, что знает, и жестоко ошибся. Перед твоим князем. Перед желтолицым магом с ханьской Стены. Перед прочими чародеями, владевшими Чёрными Костьми.

— Не забывай, все, кто владел ими — погибли не своей смертью, — напомнил Тимофей.

— Потому что все они жаждали бессмертия. Я же теперь на бессмертие не рассчитываю. И не буду его добиваться. И не стану единить целое. Но, скажи, Тимоша, что помешает мне брать силу из каждого кристалла по отдельности. Пользуясь ею, я проживу долгую счастливую жизнь могущественной чародейки.

— Долгую? — хмыкнул Тимофей. — Счастливую? Долгую и счастливую жизнь с останками Кощея под боком? Ты всерьёз на это рассчитываешь?

— Я буду с ними осторожна.

Он покачал головой.

— Как ты не понимаешь?! С навьей тварью, пусть даже разорванной на части и заточенной в магические кристаллы, нельзя быть осторожным. С ней вообще нельзя быть. Никак! Тварь хитра. Рано или поздно она перехитрит тебя. А не тебя — так тех, кто завладеет её останками после тебя.

Гречанка улыбалась ему молча и загадочно. Похоже, она его не слышала.

— Хочешь снова впустить тварь в этот мир? Она ведь выберется, Арина.

— Возможно, — кивнула ворожея. — Даже, скорее всего. Но это долгий процесс. Полагаю, она сможет вырваться из заточения, когда меня уже не будет. Я же сказала, что не рассчитываю на бессмертие. А что произойдёт с этим миром после моей смерти… Какая мне разница, Тимоша? Какое мне до этого дело?

Тимофей вздохнул. Кощей был прав, опасаясь привлекать на службу чародеев. Чародеи слишком непредсказуемы, алчны и себялюбивы, а значит опасны. Таких ворожей, как Арина нельзя брать даже в наложницы. Пожалеешь. Дороже выйдет…

Ну что ж, если нельзя решить дело миром…

Тимофей схватил с пола брошенный клинок. В конце концов, Арина не Кощей. Ей никаких клятв Тимофей не давал. И его воля пока ничем не скована. И поднять на неё меч ему ничто не помешает.

Прыжок, взмах. Клинок с гудением рассекает воздух и…

Ничто? Не помешает?

И, наткнувшись на невидимое препятствие, выпадает из руки. Кувыркаясь, летит в сторону. Звякает об пол.

— Глупец! — Арина опять смеялась ему в лицо злым и неприятным смехом. — Ты, в самом деле, думал, что я позволю себя убить? Здесь, возле кристаллов, полных магической силы? То, что я не собираюсь жить вечно, вовсе не означает, что я согласна умереть быстро. А вот ты… Ты, похоже, желаешь смерти. Что ж, Тимоша, я буду скучать по тебе. Правда…

Губы Арины снова шевелились. Гречанка подняла руки. По пальцам колдунье заструилось голубоватое мерцание. Какую смерть она ему уготовила?

А впрочем, разве это имеет значение?

Ещё один миг жизни — и последует смертельный удар. И — конец. Полный, безвозвратный. Он, Тимофей, в отличие от Кощея, не бессмертен.

* * *

Пронзённая тонкой длинной сосулькой, намертво примороженная к полу и покрытая ледком статуя ханьского мага оказалась намного крепче, чем думал Бельгутай. Видимо, всё дело в том, что ханьца сковывал не простой, а колдовской лёд.

Когда под алмазным троном прогремел взрыв, неподвижный истукан принял сверкающие осколки на себя и на распахнутые полы своего затвердевшего плаща. Ханьца не превратило в груду мороженного мяса. Однако и устоять под градом кристаллов он не смог.

Мага снесло, словно вышибленные тараном ворота. На прежнем месте остались только вмороженные в пол и отколовшиеся от голеней ступни. Обледеневшее тело колдуна раскололось пополам. Обломки швырнуло на Бельгутая.

Его ударило крепко. Не помогли ни шлем, ни латы. Ощущение было такое, будто он попал под ханьский камнемётный снаряд.

На некоторое время Бельгутай потерял сознание.