Алмазный трон

Бурлящая плёнка, закрывала и обволакивала отчленённую часть Кощея. Затем плёнка утолщилась, уплотнилась, обратилась в корку. Корка начала твердеть. Всякое движение под ней замедлялось. А вот — и остановилось вовсе. Рука навьей твари больше не шевелилась. На лице Кощея застыло неподвижное выражение. Замороженная ярость, залитая в форму ненависть, вырубленная в камне злость.

Арина не переставала читать заклинания. Гречанка, брызжа слюной, выплёвывала их, как бесноватая. Раз за разом. Снова и снова. Без передыху.

Прозрачный сгусток округлился и чуть вытянулся. Подрагивающая ещё, недозастывшая сверху желеобразная субстанция принимала форму кокона. Или яйца. Под тяжестью заклинаний, покрывалась гранями. Чудовищное давление магии мешало и спрессовывало Кощееву плоть, кровь и кость с затвердевающей алмазной жижей.

На глазах Тимофея рождался новый кристалл. Большой. Прозрачный. С гладкими широкими гранями и тёмной сердцевиной. Не было только матовых знаков предостерегающей надписи.

Кристалл оформился окончательно. Готово! Но…

Крысий потрох!

Тимофей бросился к сползающимся ошмёткам Кощея. Опоздал! Снова. Совсем немного. К хребту и грудной клетке приросла правая половина тулова с правой рукой.

Теперь тело навьей твари было разделено лишь на три части. Нижняя, средняя и уже заключённая в прозрачный саркофаг верхняя.

Верхняя лежала неподвижно. Две другие норовили то подобраться одна к другой, то прильнуть к яйцевидному кристаллу.

Что так, что эдак — хорошего мало. Если срастутся останки, не утратившие ещё способности двигаться, Кощей будет разделён только на две части. Если же какая-нибудь из них коснётся саркофага… Тимофей уже видел, как при единении частей целого раскалываются оболочки крепких магических самоцветов.

— Не дай им соединиться! — прокричала Арина.

Он кивнул. Он всё понял. Он постарается. Он не даст. Пусть ворожея колдует спокойно. А уж за двумя подвижными кусками он как-нибудь уследит.

Тимофей отпихивал и отбрасывал сползающиеся части друг от друга, успевая при этом собирать адаманты и осыпать бессмертную плоть сверкающим дождём.

Дело шло. Гречанка творила волшбу над средней частью Кощеева тела. Соприкасаясь с кровавыми ранами и чёрной сукровицей, алмазы плавились и растекались по тёмной коже. Вскоре этот кусок тулова с прижатой к груди правой рукой тоже был заперт в прозрачном яйцевидном саркофаге.

Затем древняя магия спрессовала и упрятала под толстой гранёной коркой нижнюю часть Кощея. Согнутые в коленях ноги касались пятками ягодиц. В разорванном чреве кольцами свились вдавленные внутрь и плотно утрамбованные потроха.

Тимофей толкнул третий кристалл ногой. Откатил подальше от двух других. Так, на всякий случай…

Всё было кончено. Да, кажется, теперь — точно всё.

Арина присела на только что сотворённый кристалл-саркофаг, отбросила с лица взмокшие волосы. По обнажённому телу гречанки стрекали грязные струйки пота.

Руки женщины повисли безвольными плетьми, ладони легли на сверкающие грани. Пальцы оглаживали самоцвет, словно нащупывали что-то. Прикрыв глаза, Арина дышала тяжело и хрипло. Должно быть, ворожее дорого стоила запирающая волшба.

Тимофей тоже вдруг почувствовал, насколько сильно он вымотан. Руки дрожат, ноги как ватные. И меч кажется таким тяжёлым. Даже вид голой гречанки, которая, не так давно вскружила ему голову, нисколько не возбуждал. Всё-таки сказывалось пережитое напряжение.

Ничего, он отдохнёт… Теперь-то на отдых время есть.

Тимофей бросил меч.

Арина вскинулась было, открыв глаза на звяканье стали, но быстро успокоилась. Задумавшись о чём-то, посмотрела невидящим взглядом сквозь Тимофея.

Тишина. Молчание.

Он ещё раз оглядел три кристалла-саркофага. Улыбнулся. Пробуждение навьей твари оказалось недолгим. От широких гладких граней — несокрушимых, прозрачных и девственно чистых — отражались освещавшие залу колдовские огни.

— Здесь нет предупреждающей надписи. — Тимофей кивком указал на кристаллы. — Ты сможешь её нанести?

— Зачем? — гречанка подняла на него уставшие карие глаза.

— То есть как зачем? — опешил Тимофей.

Ворожея пожала плечами:

— Предостережения больше не нужны.

Тимофей нахмурился:

— Почему?

— Я и без них знаю, чем грозит единение целого, — вяло усмехнулась она.

Нехорошо… Тимофей нутром почувствовал: что-то здесь неладно. Не так что-то. Не так, как должно быть.

— Да, теперь ты знаешь это, — осторожно начал он, — но другие…

— А что другие, Тимоша? — ласково перебила она.

Тимоша? Когда колдунья называла его так в прошлый раз, дела обстояли очень скверно. Смутная тревога нарастала.

— Арина, но ведь не только ты…

— Только я! — тихий голос гречанки вдруг зазвенел с неожиданной силой.

Она поднялась с кристалла. Нет — вскочила. Резко и быстро, будто под голым седалищем колдуньи распрямилась тугая пружина. Колыхнулись высокие груди, слипшиеся волосы мотнулись из стороны в сторону, словно бунчук на татарском копье. Лицо Арины исказилось.

— Только я теперь буду хозяйкой этих кристаллов! Я стану владеть их силой! Я и никто другой!

Крысий потрох! Ну почему так паршиво выходит? Казалось всё закончилось, а тут…