Алмостский Меч

– Я не кровожадная, – пожала плечами Лоис. – Быстрая смерть за оскорбление – разве это жестоко? Вот если бы я медленно резала его на куски, или по очереди ломала все кости, начиная с пальцев, или сдирала с него кожу, посыпая открытые раны солью… В крайнем случае, если бы я, и правда, оскопила его и заставила съесть собственный член – это можно считать жестокостью.

Доктор, слушая спокойные рассуждения девушки, невольно содрогался, представляя все эти ужасы.

– И ты могла бы сделать всё, о чём говоришь? – осторожно спросил.

– Конечно! – с энтузиазмом ответила девушка. – С тем негодяем я сделала бы это с большим удовольствием.

– А с кем-либо другим? По приказу?

– Могла бы… Но уже без удовольствия, как неприятную работу.

– Работу? – ужаснулся доктор. – Но ведь это работа палача!

– Палач тоже человек, и его работа ничуть не хуже других. Того же мясника, например, – философски заметила девушка. – Почему-то его должность считается унизительной и отвратительной, а должность судьи, отправляющего жертву к этому палачу – престижной и уважаемой. Каждый делает, что умеет. Кто-то убивает своими руками, а кто-то чужими. Но второй не лучше первого, просто он больший лицемер… Я так считаю.

Доктор Эммис взглянул на девушку по-новому. Он не ожидал услышать от неё столь глубоких философских рассуждений.

– Ты сама до этого додумалась или где-то услышала эти слова?

– Я всегда так думала, ещё учась в Школе Меченосцев. Мы – наёмники. Мы – профессиональные воины и убийцы, жестокие и хладнокровные, наученные причинять боль и страдания. Нас с детства учили быть безжалостными и равнодушными к своей и чужой боли… Мы нанимаемся к тому, кто сможет оплатить наши услуги, и убиваем по его приказу или без приказа, защищая его жизнь, какой бы никчёмной она ни была. Наш господин, обычно, не пачкает своих рук в чужой крови, но разве он лучше нас, если с удовольствием смотрит, как мы убиваем? Лично мне приятнее служить тому, кто не боится взять в руки меч и пустить врагу кровь, если того требуют обстоятельства… Но я презираю господина, который прячется за моей спиной и визжит, как истеричная женщина: «Убей его! Убей!»

– А если господин добрый и мирный человек?

– Такому воины не нужны.

– Но ему могут понадобиться телохранители. Ведь это твоё ремесло? Как ты относишься к такому господину?

– Мне такие не встречались. Думаю, это была бы самая скучная служба на свете… Если бы его пришлось защищать от каких-либо врагов, он, вероятно, хватал бы меня за руки и умолял не делать противнику больно. Но иногда лучше сразу убить, чем нажить себе врагов… В любом случае – это моё личное мнение – я считаю доброту сестрой трусости. Наш мир жесток, здесь трудно выжить доброму. Его или убьют, или пленят, или сживут со свету враги. Как говорят, доброта должна быть с кулаками.

– Ты рассуждаешь, как мудрец, – усмехнулся Эммис.

– Что же здесь мудрого? – удивилась девушка. – Это очевидная истина.

После столь содержательной беседы Эммис начал относиться к девушке по-другому: не насмешливо-покровительственно, а с уважением. Он увидел не только смазливую девчонку с соблазнительным телом и извращённым характером, а цельную личность с особенным складом ума и специфическими взглядами на жизнь. У неё была своя, пусть и отличная от его, философия жизни, она была неглупа и целеустремлённа. И пусть иногда её слова и взгляды на некоторые вещи шокировали, но с ней было интересно поговорить, в отличие от других воинов , которых Эммис знал.

По-иному относилась к беседам Лоис. Хотя ей было интересно общаться с доктором, но, давно не знавшее мужчины тело, требовало своего. В замке не нашлось никого, подходящего на роль любовника – воины её ненавидели, рабы находились под постоянным контролем, гритор не обращал внимания. Доктор подходил больше всех. Хотя выглядел он не очень привлекательно – излишне упитан и казался неуклюжим, но был ещё не стар и мог доставить женщине удовольствие. Лоис по-всякому пыталась соблазнить Эммиса: принимала соблазнительные позы, откровенно и призывно улыбалась, словно невзначай оголяла какую-нибудь часть тела. Но доктор словно не замечал стараний девушки. И тогда она решила действовать прямо, здраво рассудив, что в этом случае атака предпочтительнее осады. В следующий раз, когда Эммис пришёл в её тесную комнатку и расположился на единственном стуле, Лоис приступила к «телу»:

– Ты женат, док?

– Нет… А почему это тебя вдруг заинтересовало?

– Я хочу переспать с тобой… Приходи сегодня вечером, я отпущу служанку пораньше.

Эмми на мгновение потерял дар речи от такого откровенного предложения. Эта девушка не переставала удивлять его.

– А почему именно со мной? – наконец собрался он с мыслями.

– Потому, что ты мне нравишься, а я сплю только с теми, кого хочу…

– Это так неожиданно… Даже не знаю, что сказать…

– Может, я тебе не нравлюсь?

– Нравишься… Ты очень привлекательная особа, очень… Но что скажет гритор?

– При чём здесь гритор? – удивилась Лоис. – Я не давала обета воздержания… Или он держит меня для себя?