Альпеншток и Громобоев

(к глазам Нитуш несутся слёзы. Закрываясь рукой, она исчезает в своеф комнате. Первый после недолгого раздумья закрывает полуотворенную ждущую дверь. Он виновато улыбается Второму).

Первый. – Я не могу… Это не моя история.

Второй. – Я понимаю… А с другой стороны. Кто его знает…

( Они проходят в гостиную, по стенам которой развешаны рамки для фотографий, в которых находятся странные на первый взгляд предметы, которые Первый изучает с пристальным вниманием. Здесь есть смятый почти целый окурок болгарского БТ с надписью «Пионерский лагерь Орленок. 1991г.», бурый кленовый лист – «11 ноября 2008», коробочка от таблеток – «Изготовитель этих таблеток и моего сына – Борисовфармхим», короткая толстая веточка – «Боевая флейта Хон Гиль Дона 07.03.89-15.06.89», фантик с машинкой от жвачки Турбо – «стоимость: 3 Финала,1 БомБиБом и разбитая губа», пустая рамка – «Жена», дурацкий детский рисунок с огромными человечками и маленькими танками – «Вселенная Ералаша 5 лет» и все в таком духе.

Первый (показывает на пустую рамку) – А этой у меня нет… Я ее снял.

Второй. – Когда-нибудь и я созрею.

Первый. – Несомненно.

Квартира Альпенштока. Скудная обстановка большой комнаты. Практически всю ее площадь занимает старинный самодельный стол. На столе Содом и Гоммора для любой приличной домохозяйки. Приборы, колбы, реторты, дорогущий Макинтош, тазик с замоченной одеждой, книги, большой мобильник заряжается от лимона, ржавый примус. Патефон с ручкой играет с особым патефонным звуком что-то мощное из АС\DC. Видно, что стол это то, вокруг чего вертится жизнь в этой квартире. Над столом малосильная лампочка, которую питает ноготошный генератор. От генератора протянуты провода к беговой дорожке. По ней бежит трехцветная кошка, пытаясь добраться до пластмассовой мышки. Альпеншток худой и нескладный, с лицом престарелого рокера убирается. Он очищает кусочек стола, протирает его, потом сваливает туда все барахло, и чистит следующий участок. Одновременно Альпеншток катает дырявым мокасином по деревянному полу вату. Звонка он не слышит совсем. Второй не дождавшись ответа, дергает ручку. Сейчас же взывает милицейская сирена. В тёмной прихожей Альпенштока появляется манекен, одетый в милицейскую форму с полосатым жезлом наперевес. Звучит искаженный мегафоном голос.

– Барыги живут в соседней квартире, а здесь живу я, капитан Ермаков.

(Второй, не обращает внимания).

Капитан Ермаков продолжает.

– Валите отсюда, ироды. У меня нет ни хрена.

Второй (проходя мимо) – Да заткнись ты..

Капитан Ермаков. – Ералаш, посажу на пятнадцать суток..

Второй делает неприличный жест в спину доблестного воителя и входит в комнату.

Второй. – Альпеншток, ты бы угомонил своего дядю Степу.

Альпеншток, не прерывая своего занятия, нажимает какую-то кнопку. Сирена и капитан Ермаков смолкают. Второй пытается взять кошку, та вырывается, она вся поглощена погоней за мышкой.

Второй. – Боже, ну и дурра.

Садится на краешек стола.

Второй. – Послушай, Альпеншток. Я тут на рыбалку собрался. У тебя ничего подходящего нет?

Альпеншток. – Ту баночку посмотри. Из которой детки пьют.

Второй берет баночку. В ней какой-то желтый порошок. Разглядывает.

Второй. – Это что? Подкормка?

Альпеншток. – Бери выше… Две чайные ложки на литр водки и утром не проклянешь вечер. В башке морозная свежесть наступает и абрикосами пахнет.

Второй давно подметив флакончик с розоватой водицей, спрашивает.

– А это что?

Альпеншток ( Поднимает с пола тлеющую вату, раздувает ее и зажигает примус).

Второй (доставая сигарету) – Подожди. Зажигалку где-то посеял.

Он прикуривает от ватки.

Альпеншток. – Понятия не имею… Я вчера че то призадумался и вот… Чай будешь?

Второй. – Давай… Слушай, ты бы записи какие-нибудь вел. Может ты здесь на Нобелевскую премию нахимичил.

Альпеншток. – А я веду. Там в Макинтоше полный реестр.

Вода на примусе вскипает мгновенно. Альпеншток тут же на столе делает чай. Разбрасывает пакетики по столовским чашкам. Достает колбасу из крохотного холодильника, который был создан вокруг батона Докторской. Разламывает колбасу и хлеб. Делает бутерброд изобретателя. Кладет на хлеб колбасу и пододвигает вместе с чашкой Второму.

Альпеншток. – Салфетку будешь?… А я буду.

Растилает салфетку рядом со своим бутербродом и садится на нее. Нажимает кнопку. Разворачивается рулон фотообоев, закрывая окно. На нем звездное небо и желтая луна в волнах медленной реки. Второй и Альпеншток сидят рядом на столе и держат свои кружки обеими руками.

Второй. – Я тут подумал… Сидит где-нибудь такой же как ты. Вместо того, чтобы футбол смотреть изобретает себе потихому. И как то раз так наизобретается, что изобретет что-нибудь, отчего все вокруг перевернется Мужика беременного или в прошлое-будущее сигать, когда вздумается. Может такое Быть?

Альпеншток. – Может. Об этом еще Кир Булычев писал.