Альпеншток и Громобоев

Вид дома Громобоева и прилегающей строительной площадки, словно, через трубу телескопа. В кругляше смеются и разговаривают двое подростков. Она – ладная и яркая, но немного пошловатая. В силу возраста это смотрится даже забавно. Он – коротковатый, сильный, с нестриженными волосами. Смалит папироску. Это Третий. Второй с Первым перекусывают. Сидят на кирпичах, на строительной площадке. Между ними то, что безвозвратно уходит из современной быстрой жизни. А жаль. Была в этом своя нежная гармония. На мятой газетке баночка венгерских огурчиков с зонтиками укропа. Две темные бутылочки пива с улыбающимися этикетками. Початая пачка Беломора. Буханка серого. Полукольцо чайной и сырок Дружба. Первый отрывается от гладкой трубы пятидюймовки. Он использует ее в качестве телескопа. Они сидят за завалом из таких труб.

Второй (с набитым ртом) – Что там?

Первый. – Вроде целуются… Что?

Второй. – А то, что я пойду сейчас и все ему расскажу.

Первый. – Что ты ему можешь рассказать?

Второй. – А всё… Что сядет из-за нее.. Что мама не выдержит… Что не пройдет и пяти лет, как эта дрянь его бросит с маленьким сыном.

Первый. – Перестань. Он имеет право на собственные ошибки, а ты бы подумал об Антошке.

Второй. – Ничего он не имеет. Знаешь почему? Потому что ничего не знает.

Второй берет в руки рыболовный сачок.

Первый. – Что ты такое придумал?

Второй. – Мы же здесь, чтобы что-то исправить. Чего же время тянуть. Сейчас и начнем.

Второй решительно встает и направляется к влюбленной парочке.

Первый. – Погоди. Постой. Ералаш, ты не имеешь права.

Второй подходит к парочке.

Третий. – Тебе чего, Бонифаций?

Девушка Лиза смотрит на Второго чистыми и светлыми глазами.

Второй (крыша у него едет далеко). – Давно хотел сказать тебе, Лизка, да только сейчас довелось. Блядь, ты последняя. И больше ничего.

Третий (поднимаясь). – Чего?

Второй. – Того… Что я ее муж и у нас пятнадцатилетний сын.

Второй не выдерживает и одевает сачок на несчастную, ничего не понимающую Лизу. Она начинает визжать.

Третий. – Держись, рыбачок.

Начинается наш родной бардак. Лиза визжит, Первый пытается разнять сражающихся ратоборцев. У него ничего не получается, более того он сам втягивается в драку. Аккомпанирует всему этому безобразию группа «Ноль», песня «Северное буги»

На вольных и могучих берегах

В огромных современных городах

Где вверх из труб выходит сизый дым

Где трудно оставаться молодым

Живут они, не ведая тоски

В домах призренья веселятся старики

И водят мужики грузовики

Уходя с песней в море рыбаки

О, это буги. Северное буги.

Его танцуют мужики и их подруги.

В конце концов Второму удается выписать Третьему знатного леща.

Третий. – Подождите. Стоп. Спокойно.

Пока он это говорит. Интерьер-экстерьер вокруг меняется. Они сидят на перевернутых деревянных ящиках на задах овощного магазина.

Третий. – Вы хотите сказать… Что ты, дед-бородед, и ты, животик… Что это я? Что я таким буду?

Второй. – Можешь даже не дергаться.

Третий. – Да вы что? Уехали. У меня разряд по самбо… У меня бицепс в диаметре 29. У Шварца в этом возрасте меньше был. В чего то напутали, мужики. Я не тот Громобоев.

Первый. – Покажи ему.

Второй. – Почему я?

Первый. – Хорошо. Давай вместе.

Второй. – Хочу сказать, что считаю это полнейшим идиотизмом.

Третий. – Э-э-э. Вы чего это придумали.

Первый и Второй спускают немного штаны. На левых бедрах у каждого родинка в форме темно-красной кляксы. Третий смотрит на эти молочные телеса. Вскакивает с ящика. Рывком расстегивает джинсы. Начинает сравнивать родинки. Эту любопытную композицию: трое мужчин с полуспущенными штанами замечает монументальная женщина, вышедшая из подсобки. Из ее губ выпадает недавно подкуренная сигарета. Из передника она достает баллончик Дихлофоса. Струя попадает на третьего.

Третий. – Ты, что тетка совсем ошалела?

Продавщица. – Не позволю в овощном магазине Мозоха праздновать.

Второй. – Убери пшикалку, тетка. Отравить не отравишь, разозлишь только.

Продавщица. – Пошли вон отсюда, гомосеки.

Продавщица размахивает баллончиком, а Громобоевых уже и след простыл.

Второй. – Боже ну-у-у и дурра. Теперь ты веришь?

Третий. – Родинки можно и фломастером пририсовать.

Второй внезапно останавливается. Тормозят и остальные.

Второй обращается к Первому.

Второй. – Дай ему попробовать.

Первый. – Прямо здесь. Посреди дороги?

Второй. – А здесь самое место. Доставай.

Первый. – Может не стоит так торопиться. Боюсь, это будет сильное потрясение для малыша.

Третий. – Э-э-э, громозеки. А меня вы спросили?