Альпийская фиалка

Трижды письменно и единожды устно обращался я к Вашему преосвященству с просьбой о несчастной женщине из Канакера — Майран. Но думается мне, что если за столько месяцев дело это никоим образом не разрешилось, то пройдут годы, и оно так и останется нерешенным. За всю свою жизнь я только раз, и то из сострадания и по необходимости, обращался к Вашему Высокопреосвященству с подобной просьбой и затем, по Вашему ходатайству, в Синод. Но ныне не нахожу удовлетворения в этом справедливом и богоугодном деле, касающемся не меня лично. Поэтому, да простит меня Ваше Высокопреосвященство, если я поступлю в соответствии с законом не как Ваш сын Хачатур, а как должностное лицо. Тогда, мне кажется, и Вам сие, очевидно, известно, наместник и правительство, которые достаточно хорошо меня знают, уважат мою справедливую жалобу и соблаговолят удовлетворить ее. Подобные жалобы неуместны для святого Престола, и я бы сам не желал того. Как истинный армянин, почитающий святой Престол, я в последний раз прошу назначить срок, в коий это дело будет завершено, или же сразу отказать, чтобы я мог по справедливости и согласно закону освободить эту несчастную женщину.

В ожидании ответа остаюсь с глубоким почтением преданный сын и нижайший слуга Вашего Высокопреосвященства

Хачатур Абовян».

На полях письма кто-то надписал: «получено 17 мая».

И больше ничего.

Этим письмом кончается история Майран. Лишь спустя много лет еще раз упоминается ее имя. Но в то время уже не было на свете ни Мирзама, ни его племянника.

ПОСЛЕСЛОВИЕ ДУХОВНЫЙ МИР АКСЕЛЯ БАКУНЦА

1

Осякий раз, когда пытаешься постичь сущность духовного мира Акселя Бакунца, вспоминаются пронзительные строки Ваана Теряна:

Люблю не славу светлых дней,
Не наши древние сказанья,
Люблю я мир души твоей
И песен тихие рыданья;
Люблю я бедный твой наряд,
Тоской молитвенною болен,
Огни неяркие из хат
И звоны с грустных колоколен.

(Перевод Ф. Сологуба)

Эта песнь верности и преданности звенела в душе Акселя Бакунца и в те дни, когда он в отдаленном селении Лор по единственному имеющемуся букварю учил детей армянской азбуке, и в те роковые дни, когда, оставив учебу в Эчмиадзинской семинарии, вместе с тысячами других патриотов взял в руки оружие и бросился в пламя Сардарапатского сражения, чтобы отстоять родину, и в то время, когда, получив должность «бродячего» агронома Зангезурского уезда, распространял сельскохозяйственные знания среди сеятелей родных полей.

Эта песнь опаляющей тоски и преданной любви была с Бакун-цем и тогда, когда он, молодой рядовой селькор, подобно герою из легенды, за несколько лет стал большим армянским писателем, впитав животворные соки родной земли и зеленого буйства армянской природы.

Есть у Бакунца рассказ «Абрикосовая свирель». Он написан в форме незатейливых дневниковых заметок.

Странствующий писатель, свидетельствует дневник, солнечным летним днем поднимался в горное село, в котором жили бежавшие от пожаров и бесконечных перестрелок, едва стряхнувшие с себя пыль и отчаяние голодных, безрадостных дорог армянские крестьяне — потомки Давида Сасунского, Огана Горлана, Мгера Львиное сердце[126]. Писатель встречает здесь необычных, удивительных людей — их духовная красота поражает его. Но даже среди них выделяется свирельщик Азро, «самый лучший человек горных селений».

Азро неразлучен со своей свирелью. И в горе, и в радости он играет на ней песни родной земли. Мелодии Азро возрождают в душе писателя-странника поэтические и трагические картины истории народа: далекие, покинутые горы и кручи, затерявшиеся во тьме деревенские лачуги, страх в глазах людей, гибель сеятеля от меча врага.

Другой рассказ Бакунца — «Сын гончара» — повествует о знаменитом мастере гончарного дела Аваке. Это одно из распространенных в Армении народных ремесел. Прославленный мастер, каждый раз снимая с гончарного круга только что изготовленные глиняные кувшины, произносит: «На здоровье». Будет ли кто-нибудь пить из этого кувшина вино, наберет ли в него невеста в день свадьбы ключевую воду? Кто она, которая, плавно покачиваясь, будет носить его? Ко всем этим неведомым людям, к безымянным девушкам, молчаливым женщинам и веселым от вина мужчинам обращает гончар Авак свое пожелание, унаследованное от дедов…

Свирельщик и гончар — представители народного искусства. И «Абрикосовая свирель», и «Сын гончара» раскрывают нам бакун-цевское понимание назначения искусства. В этих рассказах писатель проводит важнейшую для него мысль о могучей силе искусства.

Глубокие народные корни питали творчество самого Акселя Бакунца, одного из зачинателей советской армянской литературы.