Алракцитовое сердце. Том I

— Охолонись, Барул! Не видишь — бабка давно из ума выжила. — Мужик с перевязанной головой, обхватив рыжебородого со спины, оттащил его от Шалфаны. — Совсем стыд потерял — старухам шеи крутить?

Он, по счастью, оказался сильнее, и рыжебородый Барул вынужден был отступить.

— Тебе какое дело, Хемриз?! Да она, того и гляди, сама песком рассыплется, — проворчал он, потирая ушибленное бедро.

— Эй, красотка! — Мужчина в повязке, которого называли звали Хемризом, обернулся к наконец-то сумевший высвободиться Эльме. — Сейчас же уйми старую, не то я сам ей всыплю.

Унимать Шалфану уже не было нужды: бросок забрал у нее все силы. Старуха, привалившись сгорбленной спиной к стене, хныкала и бормотала о неблагодарных поганцах. Эльма, приговаривая что-то утешающее, уложила ее обратно на печь, перед тем заставив разжевать шарик засонной травы.

Тем временем Хемриз успел зажечь другую лампу, заглянуть в малую комнату, в погреб и вернуться.

— Кроме этих и старухи здесь больше никого нет. — Он перевел взгляд с Кенека и Барула на Эльму. — Где твоя ятровка?

— Под вечер в лес ушла, силки проверить, обещалась вернуться — да вот нет ее… Верно, заблудилась, или вас увидев, спряталась, — соврала Эльма, пытаясь вернуть себе прежний, преисполненный достоинства, вид, в то время как рыжебородый обходил ее кругом, пристально разглядывая.

— Кушать захочет — вернется. — Рыжебородый Барул остановился и облизнул шелушащиеся губы. — А пока и сестрички хватит.

— Эй! — Кенек зло уставился на него.

Деян, надеясь, что на него по-прежнему никто не смотрит, переложил костыль под правую руку. Но Хемриз, подойдя, пинком отбросил его на другой конец комнаты:

— Хочешь жить — не дури.

От его вкрадчивого голоса по коже побежали мурашки.

— Уж больно хороша. — Рыжебородый, ухмыляясь, надвинулся на Эльму. Та попятилась.

— Только попробуй — и я продырявлю твою дурью башку! — зарычал Кенек.

— Многовато для тебя одного такого богатства, Кен. — Рыжебородый взглянул на него безо всякого страха.

— И то верно, — спокойно заметил Хемриз. — Нечестный вышел уговор, ты так не считаешь, Кенек?

— Даже думать не смейте!!! — Кенек стиснул ружье. — Или я вас!..

Он осекся, оглянувшись на приоткрытую дверь: далекие женские стенания вдруг сменились надсадным, полным боли мужским воплем.

Затем крик оборвался, и наступила тишина.

— V —

— Это что сейчас было? Похоже вроде на Шилыча… — рыжебородый нахмурился.

— Ступай, проверь, что там, — скомандовал Хемриз. Именно он был в их компании главным, что бы ни думал по этому поводу Кенек.

Теперь с улицы донесся чудовищный, оглушительный рев и грохот. Снова кто-то закричал — уже иначе, отчаянно, визгливо. Рыжебородый, перехватив ружье штыком вперед, бросился во двор.

Деян рассмеялся.

От смеха невыносимо кололо в отбитых ребрах, но сейчас он не владел собой.

Кенек, подойдя, слегка толкнул его в бок.

— Что смешного?! Ты что-то знаешь?! Отвечай, Деян!

В голосе Кенека Пабала за гневом явственно чувствовался страх — и это тоже было смешно.

— Просто нам досталась очень дурацкая сказка, Кен, — пробормотал сквозь смех Деян. — Все шиворот навыворот.

— Говори по-человечески!

— Да твой знакомец от страха помешался, — проворчал Хемриз.

— Со злом должно бороться добро, так нас матери учили, — сказал Деян. — Да, Кен? А у нас… А-ха-х..

— И впрямь рехнулся. — Кенек, сплюнув, отвернулся и с тревогой уставился на дверь.

Деян огромным усилием воли наконец заставил себя остановиться и дышать медленнее. Его по-прежнему разбирал смех; это было похоже на припадок вроде тех, что иногда случились со старухой Шалфаной. Но здравого рассудка он пока не утратил.

«Кто бы мог подумать: зло явилось бороться со злом! Как бы это ни кончилось — на земле станет чище».

Деян ободряюще улыбнулся Эльме. Рев, подобный тому, что они слышали, не могла издать человеческая глотка. А значит, случилось то, что еще вечером казалось самым большим несчастием; но теперь в том была их единственная надежда на спасение…

Вернулся Голем.

Чародей считал себя здесь хозяином, а какому хозяину понравится, что на его земле без спросу учиняют беспорядок?

— VI —

— Я, пожалуй… — начал Кенек, но так и осталось неизвестным, хотел ли он тоже выйти во двор или же сделать что еще. Дверь с грохотом распахнулась, и в дом, пятясь, ввалился рыжебородый. Его руки по-прежнему крепко сжимали ружье, но повернуто оно теперь было другой стороной: острие штыка косо торчало между лопаток.

— Кх-хе…как я-кх… — Барул хрипел и пятился. — Кх…

Рыжая борода покраснела от крови. Он свалился, задыхаясь и колотя ногами по полу.

— Господь всемогущий… Барул! Как?! — Кенек отскочил от корчившегося в агонии подельника и вскинул свое ружье, направив на дверь.

Рыжебородый затих, испустив последний вздох.

— Ну, дела, — негромко сказал Хемриз, глядя в сторону двери. В обеих руках у него появились короткие, выгнутые в обратную сторону ножи. — Твоя работа? По виду и не скажешь…

Деян приподнялся, чтобы лучше видеть.