Алракцитовое сердце. Том II

— И поэтому тоже; но не только. Меня здесь называют Марагаром: по-вашему это значит «Меченный судьбой». Тебе — если не будешь осмотрителен — в будущем тоже не избежать подобного прозвища. — Лекарь подался вперед и прежде, чем Деян отпрянул, ухватил его за предплечье: из-под задравшегося рукава рубахи стал виден на запястье ясный след пятерни. — Ослу — и то было понятно, что это не обычный ожог. Если не думать, конечно, что какой-нибудь ваш «бес» выбрался из преисподней и осалил тебя раскаленной латной рукавицей… Как это случилось?

Деян выдернул руку.

— Нечаянно, — коротко ответил он, разглядывая лекаря. Ему хотелось понять, что тому известно и чего тот добивается, но догадаться об этом было не проще, чем станцевать на одной ноге. — Так что вы хотите? Боюсь, я не тот, за кого вы меня принимаете.

— А за кого я тебя принимаю? — с любопытством спросил Марагар.

— Вам лучше знать.

Марагар, чуть заметно усмехнувшись, сунул руку куда-то под стол и вытащил небольшой серебристый предмет.

— Перво-наперво я хотел бы вернуть тебе кое-что. — Он выложил предмет на стол и подтолкнул к Деяну. — И услышать, что это значит. Ни один род, отпрыски которого состоят в Малом Круге Алракьера, не имеет такого герба.

Деян взял фляжку, о которой успел совершенно забыть; на ощупь она была холодной и тяжелой — внутри плескались остатки браги капитана Альбута.

— Это шутка, — сказал Деян. — Подарок на память.

— Как твое имя?

— Вам оно ничего не скажет.

Марагар неодобрительно покачал головой:

— Так мы с тобой ни к чему не придем… Хорошо. — Он навалился на стол, упершись в него локтями и опустив подбородок на сцепленные ладони — Раз ты не настроен говорить — начну я: хочется надеяться, это прояснит ситуацию… Два дня назад неизвестный чародей применил на поле боя необычные и поразительно мощные чары: таким образом он силой вынудил барона Бергича прекратить преследование отступавшей королевской армии. Затем этот неизвестный использовал именную печать Старожского Голема, три столетия как считавшегося умершим, — Марагар пристально взглянул на Деяна, — и потребовал перемирия до — представь себе! — первого за полтора века созыва Большого Круга чародеев Алракьера для наведения порядка. Как член Малого Круга князь Старожский когда-то имел такое право, и чародеи в войсках подчинились выдвинутому от его имени требованию прекратить бой. Не могу сказать, что послужило тому главной причиной — громкое имя, впечатляющее могущество или то, что всем хотелось передышки… На моей родине имя Старожского Голема — имя Хранителя: все отряды хавбагов опустили штыки и отступили от переправы. Трое членов Малого Круга, присутствовавшие поблизости — и среди них гроссмейстер ен’Гарбдад, — вынуждены были поддержать его требования, чтобы не потерять лицо. Поэтому теперь Бергича и ен’Гарбдада разделяет река: идут переговоры о переговорах. А в войсках множатся слухи о том, что же на самом деле произошло на берегу… Со дня сражения неизвестного никто не видел: кое-кто считает даже, что он умер. Другие — что его не было вовсе, а все случившееся — хитрый трюк гроссмейстера ен’Гарбдада; третьи дрожат от страха, а четвертые — и среди них некоторые мои единоверцы — ежечасно возносят ему хвалу: ведь он, Абсхар Дамар, воплотил в реальность их молитвы. — Взгляд Марагара сделался еще более суровым, чем прежде. — В спешке форсируя реку и преследуя дарвенцев на другом берегу — без поддержки орудий, без достаточного количества припасов, — погибли бы тысячи наших людей, и втрое большее число умерло бы от ран и болезней. Притом, что безжалостное уничтожение разбитой и готовой капитулировать дарвенской армии ни один порядочный хроникер не назвал бы подвигом… Скоропалительное решение Бергича продолжить наступление с самого начала было ошибочным. Кем бы ни был неизвестный чародей — самозванцем или князем, простым смертным или Хранителем, — он не допустил бессмысленной бойни, и я благодарен ему за это. Если он самозванец, то вряд ли перемирие продлится долго, но и короткая передышка здесь нам на руку: сейчас у нас на исходе даже нити — нечем штопать раны; а через день-другой, обещали, подойдет обоз.

Суровость во взгляде Марагара сменилась снисходительной задумчивостью: так смотрел, случалось, старик Киан, разъясняя молодым правильные ухватки.

— Нам платят щедро: но дело не в золоте. Пока одни убивают — другие лечат: так уж заведено, — сказал он после короткого молчания. — Мы здесь хотим делать наше дело хорошо, даже если усилия часто напрасны; все же, несмотря ни на что, мы здесь хотим сохранять жизни, насколько это в наших силах… Тебе кажется это странным?

Хавбагский лекарь источал вокруг себя странное спокойствие; оно совсем не вязалось с его изрезанным лбом и угрожающим видом.

Деян пожал плечами:

— Вся жизнь состоит из нелепиц.