Алтарь смерти. История маньяка-каннибала Джеффри Дамера

Контролирующие системы, назовем ли мы их моралью или модификацией поведения, в процессе развития человечества эволюционировали, став частью организованных социальных существ, и их начальную стадию мы можем видеть в «замещающей деятельности» других созданий, когда они пытаются выйти из анархичного индивидуализма на уровень групповой ответственности. Решающее значение в подобных исследованиях сыграли работы этологов[55], в частности Тинбергена и Лоренца. Они заметили, что гуси, например, покачивают шеей и шипят, а не вступают в жестокую схватку, и что самцы колюшки во время спора с яростью клюют песок, чтобы направить свое раздражение на него, а не друг на друга. Эти начальные и успешные попытки создания контролирующей системы или «морали» призваны обеспечить большее благо обществу за счет личного выбора его отдельного представителя. С этой точки зрения контролирующие системы Дамера были серьезно повреждены, если только мы не предположим, что он сознательно отказался от них, чтобы вернуться к жестокому эгоизму необузданной первоначальной природы.

Очевидно, что контролирующая система, которая отвечает за моральный выбор, относится к сознательной части личности; и столь же ясно, что неконтролируемое дионисийское выражение доморальных побуждений относится к подсознательному «я». Фрейд называл подсознание «das Unbewusste», что буквально означает «непостижимое». Отсюда следует такой факт: то, что не может постигнуть сознание, не может и контролироваться им. Идея отрицания также чужда бессознательному – в нем отсутствует слово «нет». Сознательная мораль говорит: «Не делай этого», – запрещая любые действия, которые не способствуют социальному спокойствию и взаимодействию. Бессознательное говорит: «Ты должен», – чтобы подчиниться более глубокому императиву. Я не предполагаю, что во время убийств Дамер каким-то образом мог оказаться «без сознания», но утверждаю, что движущая сила, которая привела его к ним, исходила из глубоких неприкасаемых укромных уголков «das Unbewusste».

Все это является переформулированием с использованием различных терминов вводного предложения, главный вопрос которого заключается в том, можно ли утверждать, что свобода воли существует в каком-то глубоком смысле в таком случае, как этот. Мы экспериментируем словами в надежде понять суть важной дилеммы и просто находим способ сказать одно и то же по-разному. Человек контролирует или его контролируют? Мы активные деятели или пассивные субъекты? Сможем ли мы когда-нибудь понять запутанные мотивы, которые переплетаются с причинами того, что мы делаем, или же они скрыты от нас за пределами видимости, обрекая людей, как роботов, находиться в их подчинении? Эти философские вопросы выходят за рамки психиатрии (так как она имеет дело с результатами отклонений, а не теорией воли) и выходят за рамки судебного заседания. Юристы обычно говорят о разнице между импульсом и непреодолимым импульсом, которому человек не может сопротивляться, но вопрос контроля гораздо сложнее, чем разница между этими идеями, он имеет дело с понятием фундаментального принуждения, а не с понятием мгновенного импульса.

Когда возникает конфликт между глубоко укоренившимся принуждением и остатками морального сопротивления (когда человека контролирует принуждение, или он контролирует сам себя), убийца часто прибегает к алкоголю, выступающему в роли союзника, который высвобождает первое и избавляется от второго. Это относится и к Джеффри Дамеру, и к Деннису Нильсену, и к десяткам других. Иногда, когда внутри него происходит борьба с принуждением, убийца словно оказывается в эпицентре боя Геракла, как в случае Теда Банди, который, казалось, управлял не только своим сознанием, но и своими мыслями; он осознавал, что его поглощают мрачные побуждения, и старался держаться подальше от улиц, когда чувствовал, что их давление усиливается, чтобы ни одна женщина не оказалась в его поле зрения. Но принуждение нарастало, и Банди чувствовал, «что снова и снова перестает себя контролировать». В конце концов, он понял, что совершает самые отвратительные поступки, подчиняясь своему «я», которое безудержно бушевало внутри него. Ян Брэди провокационно назвал это «высшим я» – налицо остается факт тирании. Он говорил, что этому невозможно сопротивляться, что человек вынужден подчиниться его воле, так как «высшее я» несравнимо сильнее сознания.