Альтер Эго

Красная королева снова уходит вправо. И у неё остался только один ход…

Желтая ладья снова перемещается вправо.

— Опять шах.

У королевы остался последний ход — она загнана в угол.

Желтая ладья убивает пешку и блокирует королеву.

— Мат. Ты проиграл, Рикард Адаланс. Я же говорила, что ты проиграешь.

Он посмотрел на Кэтриону странным взглядом, таким, который ей так трудно было понять. Словно опять увидел что-то у неё за спиной. И сказал с некоторой грустью в голосе:

— Я проиграл ещё в тот день, когда решил навестить Крэда. Стоило бы верить своим снам.

Он сбросил фигуры на кровать и перевернул доску.

— Значит, миледи, это называет словом «пытаться играть»? Весьма неплохо.

— Ты сам так сказал. Кто же виноват, что ты неверно оценил противника? — она пожала плечами и принялась за еду.

— Я и в самом деле неверно тебя оценивал. И, кстати, последняя фигура — у тебя остался ещё один вопрос. Задавай.

— Я приберегу его на потом. Надеюсь, ты ответишь на него честно, — Кэтриона посмотрела на него серьезно.

— Потом — это когда? — спросил он, неторопливо складывая фигуры в коробку.

— Это в любое время, может, завтра, а может, через полгода.

— Ты хочешь, чтобы наше путешествие затянулось так надолго? — в вопросе подвох.

— Судя по нашей внезапной встрече в Таршане, от тебя можно ожидать чего угодно!

Не стоит ловить её на словах, в этой игре тебе не выиграть, Рикард…

— Ты услышала всё, что хотела услышать?

— Не всё, но этого достаточно.

— И этого достаточно для того, чтобы я мог спокойно спать, а не думать о том, что ты нападешь на меня с бариттой, кинжалом или саблей? Отравишь, задушишь или покусаешь?

— Это уже будет зависеть от того, что произойдет дальше.

— Послушай, Кэтриона, и… загибай пальцы, — он закрыл коробку, подвинулся к ней ближе и голос его стал совершенно серьезным, — Сейд, если ты права на его счет — это раз. Сумрачные псы — это два, и Песчаные псы — это три. Для нас двоих, понятия не имеющих, почему они все хотят нас убить, это уже очень много. Я неплохо дерусь, и ты неплохо дерешься, но против них всех мы в одиночку не выстоим. Я не враг тебе, Кэтриона, и никогда им не был. А ты не враг мне. Так что, пообещай, что прежде, чем в следующий раз попытаться меня убить, ты сначала просто поговоришь со мной. Ты можешь пообещать мне такую простую вещь?

Он чуть наклонился вперед, и его лицо оказалось так близко, слишком близко… и взгляд его снова был таким необъяснимо притягательным…

…чёрные дуги бровей, тонкий нос с горбинкой, прядь волос упавшая на лоб… и губы… красивый изгиб… которого почему-то хочется коснуться…

Святая Миеле, да куда же она смотрит?!

Кэтриона поспешно отвела взгляд, прикованный к его губам, и невольно отодвинулась.

— Есть только одна проблема, — сглотнула она нервно.

— Какая?

— Для того чтобы пообещать тебе то, что ты просишь — я должна тебе поверить. Я должна доверять тебе, Рикард. А доверие — роскошь, которую я не могу себе позволить.

Не смотри ему в глаза, Кэтриона!

— И почему ты не можешь поверить мне? — спросил он глухо.

— Потому что вокруг слишком много совпадений, — она махнула рукой и ещё немного отодвинулась, чувствуя, что ей стало жарко, — и мы не можем быть до конца откровенны друг с другом. Ты служишь тем, кто тебе платит, и сделаешь то, что тебе прикажут. И однажды твоей целью могу стать и я. Разве можно вообще верить таким, как мы?

Он серьезен, как никогда. И эта серьезность волнует и пугает. Он будто специально рушит её барьеры, приближаясь с каждым шагом к той опасной черте, которая отделяет Кэтриону от всего мира. Черте безразличия ко всем, проведенной Ирдионом в её душе.

— Этого ты боишься? Нет, Кэтриона, ты — не моя цель. И не была ею никогда. И я не пес, чтобы служить. Я всегда смогу отказаться от того, за что мне захотят заплатить. Я могу пообещать тебе, что ты никогда не станешь моей целью. Никогда. Просто поверь мне. Ты ведь чувствуешь опасность, так? Я видел, как ты прикасаешься к вещам… Дай руку… Прикоснись и почувствуй.

Он протянул ей свою руку, ладонью вверх, и Кэтриона подала свою, понимая, что… зря.

…разве ты чувствуешь сейчас опасность? — его ладонь открытая и тёплая. — Просто поверь мне.

Мать всеблагая!

…небо такое чистое, что голова кружится, и меж голых ветвей персика с бусинами цветочных почек мелькают суетливые скворцы, ныряя с веточками и пухом под крышу беседки — строят гнездо.