Альтераты: миссия для усопших

Лера была готова закричать. Она открыла рот, широко, по-детски, но звук застрял в горле, она физически чувствовала, как распирает легкие от ужаса, как холодеют руки от понимания, что все – ложь. Невольно отступив назад, она почувствовала зловонное дыхание за спиной – мара подошла так близко, что Лера едва не натолкнулась на неё.

Путь назад, к проходу в дом по улице Фестивальной, был отрезан окончательно.

Дарья нахмурилась, искоса глянула на чёрную лапу демона.

– Ты обещал мне свободу в обмен на Врата, – тихо проговорила.

Она посмотрела на подругу – ледяной взгляд, тень сожаления и трусливой уверенности, что никто не узнает. Капелька презрения и осознания собственного превосходства.

У Лерки перестало биться сердце. Она часто слышала выражение – застыть соляным столбом или окаменеть в соль. Сложно было представить – как это. Звучало как-то нарочито сильно, неестественно. Перед глазами вставали окутанные сверкающими соляными кристаллами фигуры.

В жизни все оказалось прозаичнее.

Она стояла, дышала, смотрела, но больше не жила.

Холодная рука коснулась запястья. Соня.

Оказывается – единственная.

Такая родная. И ещё там, в лабиринтах странного, отраженного мира затерявшиеся Ромка и Гаша. Ждут помощи. Борются. Это – главное.

– Даша, почему?

Соня крепче взяла ее за руку, Дашка повела плечом, будто стряхивая нахлынувшую неловкость, подслеповато прищурилась.

– Я не хочу быть здесь. Он, – она кивнула на Абаса, всё ещё державшего каменную лапищу на её плече, – сказал, что может так устроить, что вернусь домой…

– Отсюда нельзя вернуться, нет такого способа, ты же знаешь, – простонала Соня.

Дашка посмотрела на нее с вызовом:

– Нет, не знаю, а ты?! Ты с чего взяла, что нужно смириться?! Я не должна была умирать…

– А она? – голос Сони дрожал. – Она должна умереть? То что случилось с нами – случайность, несчастный случай, жуткое совпадение, Даша, наша же с тобой неосторожность! А Лерку-то ты убиваешь! Осознанно, – она постаралась вложить в голос весь дар убеждения. – Даха, остановись, ты же не убийца!!!

Синицына сникла, снова пожала плечами:

– Это уже не важно. Мне, правда, жаль.

Мары вокруг оживились, словно почувствовали сигнал. Их движения стали более резкими, выпады – наглыми. Они играли. И ждали команды.

Какой?

– Что ты хочешь от меня? – бросила Лерка демону. – Ты сказал: врата будут закрыты. Врата – это ведь я сама, верно?

Тот оголил уродливые кривые зубы, рог уперся в костлявую чешуйчатую грудь.

– Врата сегодня будут закрыты, – удовлетворенно повторил Абас и плотоядно улыбнулся.

– Он не посмеет, – прошипела Соня, но в голосе её чувствовалось всё меньше уверенности.

Абас снова расхохотался: дым, из которого состояло его тело, вздымался, источая едкий серный запах.

– Я выполнила договор, отпусти меня, – проговорила Дашка, отводя взгляд от подруг.

Облако на груди Абаса распахнулось, каменная лапа протянула Синицыной короткий меч, с тёмной, покрытой мелкой черной зернью, сталью и тяжелой рукоятью.

Софья в ужасе ахнула:

– Дашка, не бери, не смей. Он же врёт, все, ему верить нель…

– Молча-ать, – зарычал демон, не дав ей договорить, серо-бурый туман кольцом перехватил ее горло. Афанасьева беспомощно захрипела.

– Не надо, пожалуйста, – плакала Лерка, бросаясь к подруге, но ослабить сумрачную удавку не получалось, пальцы царапали кожу, сизый туман рассыпался от ее прикосновений и тут же формировался вновь, все туже затягивая петлю. Соня стала бессильно оседать. – Отпусти её!!

Демон коротко и презрительно хохотнул, но позволил сумраку рассеяться.

Дашка уже стояла у мерцающего полога, того самого, несколько минут назад пропустившего Лерку. Равнодушно посмотрела на сгорбившуюся на полу Соню, приготовилась, занесла меч над головой, готовая разорвать пелену. Тень Гришки с той стороны метнулась в сторону.

– Дашка, не смей, – из последних сил, превозмогая боль и кашель, хрипела Сонька.

–Да пошла ты, – коротко бросила Синицына и опустила меч.

Хрупкая завеса дрогнула. Из образовавшегося разрыва хлынул серебристый свет, мягкий и теплый, будто сотканный из тумана.

Но стоило первому лучу коснуться Дашкиной кожи, как та потемнела, покрываясь хлопьями пепла.

Дашка ошеломлённо выронила меч из рук:

– Что это? – прошептала.

– Дашка-а, – всхлипнула Соня, Лера не понимала, что происходит, но осознание чего-то ужасного и непоправимого наваливалось, затмевая угрозу от оцепивших в кольцо мар и смрадно дышащего Абаса.

Дарья смотрела на ладони, ее одежда, тело медленно испарялись.

Соня ревела в голос:

– Дашка, что ж ты наделала…

Разрез в синеватой пелене, сделанный мечом Абаса, медленно затягивался, свет, лившийся из него, источался, сужаясь до невесомого ручейка.

Дашка посмотрела на Леру, беспомощно и удивленно.

– Прости…

Ушакова заорала:

– Дашка-а, борись!

От её крика даже мары дрогнули и отшатнулись.

– Соня, что делать?! Скажи!

Та качала головой, растирая по бледным щекам слезы.

Сквозняк подхватил тонкую струйку, рассыпая в прах острые плечи, путаясь в волосах. Щуплые руки плетьми повисли вдоль тела.

– Дашка… – звала Лера в темноту, следя взглядом за последней, исчезающей в полумраке стен, тенью.