Альтернативная личность

Они долго ехали по мосту, угрюмо уставившись перед собой, молчали, думая каждый о своем. Временами Андрей проваливался в прошлое. Ему казалось, что он возвращается домой, что садится за стол, что разговаривает с Катькой. Или казалось, что бежит к дереву, вместо того, чтобы бежать к дому, где ждет незнакомец и который одними лишь губами заклинает: «Сюда, сюда», и он, вопреки всему, бежит именно к дереву, туда, где его догоняет новенькая пуля. А потом он стоит на остановке, а рядом Катька, и кто-то из них предлагает идти домой…

— Что это за оборудование? — спросил незнакомец.

— Вот это? — показал Андрей. — Для принудительной вентиляции легких. Его используют в случаях, когда пациент самостоятельно не может дышать. В комплексе с другим оборудованием…

— А это?

— Искусственная почка. Знаете, при отравлениях или ожогах используется.

— А вам зачем, у вас ведь не отравление, насколько я понимаю?

— Это не мне, оно здесь всегда, мало ли что. Только ничего не трогайте, я вас прошу…

— Хорошо, не буду, — пообещал незнакомец. — А это что?

— Кнопка вызова дежурной… — Андрей покачал головой. — Зачем вы нажали?!

— Случайно, — пожал плечами незнакомец.

* * *

— Не возражаешь, если я посмотрю твое горло, — предложил врач.

— А-а, — сказал Матвей и раскрыл рот.

От руки врача пахло мылом. Матвей вспомнил, что у врачей существует традиция перед осмотром пациента мыть руки. И папа на работе всегда моет руки. Это ведь врачи придумали: «чистота — залог здоровья». Что такое залог, Матвей не знал. Видимо, какая-то вещь, связанная со здоровьем. Как мама и Матвей.

— Ангина, — сказала мама, когда ушел врач.

— Ского пгойдет, — заверил Матвей.

— Знаешь, я утром звонила бабушке, она приедет к нам встречать Новый год. Хорошо?

— Моя бабушка? — спросил Матвей, потому что никакую бабушку он не помнил.

— Твоя бабушка, папина мама. Она привезет с собой кошку. Поиграешь с ней?

— Поиггаю.

— Спи пока, — попросила мама и вышла из комнаты.

Матвею спать не хотелось, но он послушно закрыл глаза. Мама пошла на кухню. Матвей знал, что она часто стоит в кухне у окна и плачет. Когда он подходит к маме, она быстро вытирает глаза и улыбается. Почти игра. Матвею показалось, что он не засыпает, а наоборот приподымается над постелью и медленно летит к окну, лежа летит. Матвей посмотрел в окно и увидел себя. Санки увидел и большую овальную тетю. По очищенному от снега тротуару шел папа. Он шел мимо дома, мимо арки. И почему-то мимо Матвея…

* * *

Андрей шел по очищенному от снега тротуару. В обеденный перерыв он непременно направлялся домой. Пятнадцать минут — в одну сторону. Андрей посмотрел на часы: четверть второго, абсолютно не опаздывает. Ежедневно Катька ждала его в это самое время. А спустя полчаса он проделывал обратный путь. Что-то вроде ритуала.

Андрей пересек улицу и зашагал по влажному асфальту. Недалеко от дома он увидел милиционера. Остановился. Милиционер разговаривал с Матвеем. Под домом с высокой аркой дворник скреб дорожку. «Сизиф», — подумал Андрей и улыбнулся.

— Все понял? — спросил милиционер и Матвей кивнул. — Иди, — отпустил милиционер.

Матвей потянул санки, свернул в арку, оглянулся на удаляющегося милиционера, подумал секунду и пнул урну. Урна покатилась, вываливая наружу нехитрое содержимое.

— Я тебе! — прикрикнул дворник на Матвея и повернулся к Андрею. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответил Андрей и позвал сына. — Матвей, иди ко мне!

Матвей не услышал.

Из арки показалась высокая крупная женщина. Она увидела Андрея и замерла. «Что же я стою?» — подумал Андрей и услышал за спиной голос незнакомца.

— Пойдемте, — сказал незнакомец.

— Да-да, — кивнул Андрей. — Только… Как же?

— Ножками, ножками.

* * *

Жорик нашел нужный торговый ряд, на всякий случай сверился с записной книжкой и притиснулся к пестрому прилавку. Гипсовые фигурки девушек, рыбки на леске, коврики из южных стран. Прилавок почему-то значился как «Церковная лавка». Жорик скользнул взглядом по трафаретной надписи: «Изделия прошли обряд освящения», оглядел полки. За прилавком маячил продавец в офицерской шапке и с косичкой, похожей на косичку Жорика. Второй, должно быть руководитель, разносил продавца в пух и прах.

— Обожди, я занят! — раздраженно бросил продавец, и Жорик отошел в сторону.

Речь между руководителем и продавцом шла о трудовой дисциплине. А именно: о захламлении рабочего места, опозданиях и скверном учете. Жорик поморщился — действительно, в глаза лезла некоторая запущенность. Руководитель, не жалея слов, вколачивал в продавца теорию и практику торгового ремесла. Теория и практика включали в себя размышления о родственниках продавца, о самом продавце, о покупателях и родственниках покупателей, а также о Москве и руководстве рынка.

— Это сотка? — спросил руководитель. — Гвоздь, гвоздь… Сюда смотри!

— Сотка, — сказал продавец.

— Хочешь затылок на него насадить? Поскользнешься, трахнешься кумполом, и привет маме.

— Не трахнусь, — заверил продавец.

— Устранить, — приказал руководитель. — Не сейчас, когда уйду…

Отдав еще несколько распоряжений и вооружившись калькулятором, руководитель принялся листать бумаги.