Альтруисты

Малодушная жестокость с тех пор ассоциировалась у Мэгги с запахом мяса. От него ей становилось физически плохо. Познакомившись с первым в своей жизни вегетарианцем — девушкой, создававшей костюмы для школьной постановки «Богемы»^{42} (из которой топорно вырезали все упоминания ВИЧ), — она поняла, что существует идеологическая защита от потребления мяса, а значит, у нее есть уважительная причина не встречаться больше с отцом. Вскоре она сообщила Артуру, что не станет ходить в «Пиггис». Конечно, он давно об этом забыл — что служило очередным примером того, как он умудрялся портить ей жизнь, паря при этом где-то в вышине и ничего не замечая.

— Разумеется, у тебя вылетело из головы, — сказала Мэгги.

— Что? Твое вегетарианство? Я думал, это подростковое и ты давно перебесилась.

— «Перебесилась»?!

Тут Артур понял, что ступил на минное поле. Дочь вернулась в свое подростковое «я»: стала дрянной, беспощадной, задиристой девчонкой.

— Вообще-то, это был осознанный выбор. Важное решение. Оно меня сформировало как личность. Да что я распинаюсь, ты все равно не помнишь. Ты же у нас такой рассеянный, да ведь? Помнишь, как ты без конца забывал про мой день рожденья? Типа: ой, папа опять забыл, ха-ха, вот какой он у нас забывчивый, ох уж эти профессора!

— Я помню, когда у тебя день рожденья.

— Неужели?

Артур резко сменил курс:

— Но речь-то о другом. Не забывай, я знаю тебя дольше, чем ты знаешь саму себя. Ну да, я решил, что твой отказ от мяса — временное явление, и что? Как я, идиот, вообще смел подумать, будто подростки проходят через разные фазы? Вот кретин! Ведь вкусы у человека никогда не меняются!

— Это была важная составляющая моей личности! — заорала Мэгги. — Была и есть!

Итан прикрылся ладонями от словесной шрапнели. Что ж, считай, попытка цивилизованно поужинать всей семьей с треском провалилась.

Ему не нравилось положение вещей в их семье: Мэгги открыто ненавидела Артура и при любой возможности бросала ему вызов, а в итоге получала все его внимание. Итан же, напротив, никогда не возражал отцу, никогда не доставлял ему беспокойства — но не получал ничего. В благодарность за хорошее поведение Артур считал его пустым местом.

Итан наблюдал, как отец с сестрой обмениваются оскорблениями — гоняют фрустрацию туда-сюда по столу, словно шайбу, — и досадовал, что Артур не видит главного. Зачем он прицепился к вегетарианству Мэгги, к особенностям становления ее личности? Суть-то в другом: Мэгги скверно выглядит. Причем аж с самых похорон. Не надо быть психотерапевтом, чтобы произвести нехитрый анализ. Кто-кто, а Итан знал, что горе порой выбивает человека из колеи, полностью отнимает у него контроль над собственной жизнью, и нет лучше способа вернуть этот контроль, чем установить себе строгие рамки в вопросах питания. Мэгги всегда была вспыльчивой и раздражительной — унаследовала это от отца, — а разъяренный Артур уже ничего не видел за выставляемыми ею барьерами.

Итан подумал, что хорошо бы вмешаться. Но если он вступится за сестру, то рискует навлечь на себя гнев Артура. В самолете, с вожделением поглядывая на каталог «Скаймолла», Итан решил попросить у него взаймы. Совсем немного — просто чтобы встать на ноги. Да, их отношения не идеальны, однако есть надежда, что отец (подобно правительству, в котором уже столько бывших банкиров, что оставаться неангажированным оно просто не может) все-таки придет на выручку сыну и выделит немножко госсредств на поддержку местного производителя.

— Не хочу разрушать твою картину мира, Мэгги, — вещал Артур, упершись локтями в стол, — но ты — это не то, во что ты веришь. Твои убеждения и позиции не характеризуют тебя как личность.

— Приехали.

— Не существует феминистов, сионистов, энвайронменталистов. Нет коммунистов и анархистов. Представляешь? Есть — измы, но не — исты. Люди — это не идеи, Мэгги. Люди — это не занимаемые ими позиции, дорогая моя. Люди — это люди. Они сделаны из желаний, порывов, поступков. Вот что определяет личность. Люди порочны. Эгоистичны. Они всеми силами стараются избегать ударов судьбы. — Артур разошелся не на шутку. — Вся эта чушь про самоидентификацию… Каждый день я вижу в университете, как студенты отстаивают свои взгляды и убеждения… Это подростковое. Люди это перерастают. «Я — такой-то, но не такой». «Мне нравится вот это, а не это». Ментальность в духе «выбери свой топпинг». Это все маркетинг, понимаешь? Удобный способ втюхать тебе побольше компакт-дисков.

— Компакт-дисков?! Ты хоть слышишь, что несешь?

— Я сожалею, — (нет, он не сожалел), — но это так.