Алые сердца. По тонкому льду

– Верно, – ответила Чэньсян. – Господин сказал, что госпожа любит принимать ванну с лепестками всевозможных цветов, поэтому ваша покорная служанка приготовила немного.

Цяохуэй легонько подтолкнула меня, с нажимом произнеся:

– Госпожа все слышала?

– Зовите меня барышней, как раньше, – сказала я, поднявшись на ноги.

Расставив все необходимое вокруг бочки, Чэньсян сладко улыбнулась и сказала:

– Если понадобится что-нибудь еще, госпоже достаточно приказать: ваша покорная служанка будет ожидать снаружи.

С этими словами она поклонилась и, ведя остальных служанок, вышла.

– Она знает даже о том, что вы не любите, когда во время мытья рядом находится кто-то еще, – вздохнула Цяохуэй. – Ладно, я тоже пойду.

Она вышла, прикрыв за собой дверь.

Я долго с закрытыми глазами сидела в бочке, легонько поглаживая висящий на шее кулон в виде цветка магнолии. Через какое-то время все же спохватилась и торопливо закончила мытье, после чего велела Чэньсян принести еще горячей воды: Цяохуэй тоже нужно было вымыться. Цяохуэй с улыбкой отдала Чэньсян несколько распоряжений и ушла.

Присев на кровать, я неторопливо развернула узелок, который принесла Цяохуэй. Пара поношенных платьев, шкатулка с украшениями, стопка прописей и моток красного шелка с завернутой в него стрелой. Некоторое время я сидела и разглядывала эти вещи, а потом убрала их обратно и встала, собираясь найти место, куда смогу все это положить. Чэньсян поспешно открыла шкаф и, взяв у меня сверток, положила его туда.

Уже перед сном Цяохуэй, отправив Чэньсян отдыхать, присела на край постели и спросила:

– Барышня, вы же не по-настоящему выходите замуж за четырнадцатого господина, нет?

– Нет, – ответила я.

Цяохуэй озадаченно замолчала. Я взяла ее за руку и произнесла:

– Прости меня. Знаю, ты надеялась, что я по-настоящему выйду замуж и буду счастливо жить в согласии со своим супругом. Но я так и не смогла этого сделать.

– Понимает ли это Его Величество? – спросила Цяохуэй. – А четырнадцатый господин?

– Возможно, Его Величество понимает, а может, и нет, – помолчав, проговорила я. – Все зависит от того, что он думает обо мне. Четырнадцатый господин же, полагаю, все понимает.

Цяохуэй вздохнула.

– Если так барышня чувствует себя счастливой, то так тому и быть.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Засыпайте! – улыбнулась Цяохуэй.

Накрыв меня одеялом, она опустила москитную сетку, задула лампу и вышла, прикрыв за собой дверь.

В ту ночь я не сомкнула глаз. Лишь когда начал заниматься рассвет, мне удалось ненадолго задремать, но, как только небо стало светлеть, я вновь проснулась.

В первые мгновения после пробуждения мне смутно почудилось, что я все еще в Запретном городе. Первой моей мыслью было: отправился ли он на утреннюю аудиенцию? Читал ли вчера допоздна докладные записки? Во сколько лег спать? Зашел ли ко мне перед аудиенцией? Окончательно проснувшись, я на мгновение почувствовала, будто из моего тела ушли все силы. Теперь мы далеко друг от друга. Слезы покатились по щекам, падая на подушку.

– Барышня! – тихонько позвала Цяохуэй из-за дверей.

Поспешно вытерев глаза, я села на постели и отозвалась:

– Я уже проснулась, входи!

В комнату вошли Цяохуэй с Чэньсян, неся в руках таз для умывания и все необходимое. Порывшись в сундуке, Цяохуэй извлекла из него розовое платье маньчжурского кроя и дала мне.

– Сегодня вам стоит принарядиться, – сказала она, помогая мне одеваться. – По обычаю скоро вам нужно будет посетить первую супругу, поклониться ей и угостить чаем.

Я с улыбкой согласилась.

Цяохуэй покосилась на Чэньсян и, убедившись, что та занята, наклонилась к моему уху, прошептав:

– Мне кажется, что первая супруга не доставит барышне проблем. Вчера вечером вы впервые появились в поместье, но четырнадцатый господин зашел лишь проведать вас, и все.

Ее слова и рассмешили меня, и разозлили. Ущипнув ее со злости, я сказала:

– Ты совсем распоясалась! Не припомню, чтобы и во дворце ты вела себя столь бесцеремонно.

– Разве может это место сравниться с дворцом? – хихикнула Цяохуэй. – Любой, кто окажется во дворце и забудет о правилах приличия, останется без рук и ног.

Закончив одеваться, я велела Чэньсян отвести меня в главный зал. Четырнадцатый господин сидел за столом с несколькими супругами. Все они были хорошо мне знакомы, потому вовсе не показались чужими, но я ощутила некоторую неловкость: в конце концов, никто не предполагал, что однажды мы будем жить под одной крышей. Прежде всего я преклонила колени перед четырнадцатым и первой супругой, урожденной Ваньянь. Я поклонилась им, а затем почтительно предложила первой супруге поднос с чаем, подняв его над головой.

– Жоси покорно просит первую госпожу испить чаю, – произнесла я.

Та с улыбкой взяла чашку и пригубила чай, после чего сказала:

– Теперь мы одна семья. Можешь звать меня сестрицей.

Затем она указала на место рядом с собой и пригласила:

– Садись!

– Благодарю первую госпожу, – с поклоном ответила я.

Первая супруга растерянно замерла.