Алый Первоцвет возвращается

– О, естественно, – невозмутимо подхватил Блейкни. – Они ведь настолько же ничтожны, как и все ваши жалкие угрозы. Да и разве можно оскорбить шавку? По-моему, это настолько же невозможно, как испугать сэра Перси Блейкни. А? Или нет?

– Да, сэр Перси, вы правы. Время угроз давно уже кончилось. И поскольку вы всегда выглядите столь занятым…

– Я? Занятым, месье Шантелен?! О каких делах можно говорить, когда передо мной сидит настолько ничтожный представитель человечества, что даже не умеет содержать в нормальном состоянии свои прическу и галстук! И при этом разговаривать спокойно, ну, хотя бы почти спокойно… Да, кстати, о чем вы там говорили, мой дорогой друг?

– О заложнице, сэр Перси. О той заложнице, которую мы держим взаперти в большой надежде заполучить Сапожка Принцессы.

– Хм, впрочем, да. Так ведь вы однажды уже заполучили его, если не ошибаюсь, милейший. Разве не так? Тогда ваши планы были тоже весьма грандиозны.

– Но не совсем безуспешными.

– Естественно, благодаря вашей излюбленной тактике – запугиванию, мошенничеству и всевозможным подлогам. Последним вы и на этот раз воспользовались, не так ли? А?

– Что вы хотите этим сказать, сэр Перси?

– Для исполнения ваших планов вам потребовалась помощь прекрасной дамы. Ей же совсем не хотелось всем этим заниматься. И когда ее неудачливый влюбленный Бертран Монкриф был убран с ее пути, вы подкинули письмо, воспринятое женщиной как оскорбление. Благодаря этому письму она возненавидела меня, результатом чего и явилось злостное нападение, за которое, кстати, вы скоро будете наказаны.

Произнося последнюю тираду, сэр Перси значительно повысил голос, и Шовелен с тревогой поглядывал на дверь, за которой, скорее всего, должна была подслушивать их Тереза Кабаррюс.

– Какая великолепная сказочка, сэр Перси, – с наигранной холодностью откликнулся бывший дипломат. – Она делает честь вашему бесконечному воображению. Однако это всего лишь гипотеза.

– Что, дружище? Какая гипотеза? О том, что вы подкинули мадам де Фонтене собственноручно нацарапанное письмо от моего имени? Ну, милейший, – рассмеялся сэр Перси, – да я просто видел это собственными глазами!

– Вы?! Это невозможно.

– Ну почему же? Случаются вещи и более невозможные. Например, те, что произошли в последующие несколько дней. Когда вы беседовали с мадам де Фонтене, я наблюдал за вами через окно. Да и к чему спорить об этом, милейший мой месье Шкуделен, тем более, после того как я изложил вам подробнейшим образом все ваши действия, благодаря которым вам удалось совратить на свои гнусные дела эту хорошенькую, хотя уже и несколько испорченную женщину.

– Да, действительно, спорить нам ни к чему, – язвительно подхватил Шовелен. – Все наши с вами общие интересы и дела – вопрос всего лишь каких-то четырех дней… Затем – или Сапожок Принцессы окажется в наших руках, или мы расстреляем леди Блейкни.

В ответ на это сэр Перси, выпрямившись во весь свой огромный рост, блаженно потянулся и бросил презрительный взгляд на маленькую, скрючившуюся фигурку врага, осмелившегося высказать угрозу в адрес женщины, которую Блейкни боготворил.

– Вы что, и в самом деле верите… – тихо и с расстановкой начал англичанин, – что у вас достаточно прав и сил для выполнения ваших гнусных планов? Что я, я позволю вам хотя бы на миллиметр приблизиться к их успешному завершению? Ба, дружище! Ваш прошлый опыт совершенно не пошел вам на пользу. Вы даже не поняли, что, прикасаясь своими гнусными лапами к леди Блейкни, все вы, насилующие вашу прекрасную страну, и без того изрядно засидевшиеся на этом свете, уже одним этим окончательно подписываете себе смертный приговор. Вы осмелились бросить мне вызов, да еще и таким монструозным способом, – так что пеняйте на себя, ибо теперь я, я собственноручно вынужден буду стереть вас с лица земли и отправить ваши душонки в ту клоаку, из которой вы получаете вдохновение для своей грязной работы.

Шовелен тщетно пытался ответить на это беспечностью и веселым сердечным смехом, которые были так характерны для его великолепного оппонента. Возможно, эта беседа слишком изнурила его. Ему даже стало несколько дурно, и он прикрыл глаза. Когда же он снова открыл их, то в комнате уже никого не было.

Глава XXVI. Сон

Шовелен еще не успел толком прийти в себя, когда Тереза Кабаррюс, быстро проскочив через приемную, мягко выскользнула на лестничную площадку. Затем, после непродолжительного ожидания, она спустилась на несколько ступенек и осторожно позвала:

– Милорд!

В ответ тотчас же раздался приятный голос:

– К вашим услугам, прекрасная леди.

Однако Тереза, будучи не только храброй, но и весьма осмотрительной, решила на всякий случай спуститься пониже.

Где-то на середине лестницы она вдруг столкнулась с милордом лицом к лицу. От такой неожиданности у нее перехватило дыхание, он же с отточенной куртуазностью сказал:

– Вы оказали мне честь, обратившись ко мне, мадам.

– Да, вы нужны мне, – поспешно прошептала она. – Я слышала все, что вы говорили Шовелену. Это письмо, милорд…

– Какое письмо, мадам?