Алый Первоцвет возвращается

– Это оскорбительное письмо в мой адрес… когда вы вытащили Монкрифа… Его в самом деле писали не вы?

– А вы поверили в то, что это сделал именно я?

– Ах да, конечно же. Я должна была догадаться об этом. Еще тогда, когда увидела вас в Англии.

– Догадаться, что я не подлец, вы это имели в виду?

– Милорд! – продолжала она. – Вы как-то сказали мне, что таких, как вы, англичане зовут спортсменами. Это что, действительно так?

– Я надеюсь до конца дней своих оставаться достойным этого звания.

– Означает ли это… означает ли это, что такой человек никогда и ни при каких обстоятельствах не причинит вреда женщине?

– Я считаю, что да.

– Даже в том случае, если она… согрешила… против него?

– Я что-то не совсем понимаю вас, мадам. К тому же у нас мало времени. Вы говорите о себе?

– Да. Я вас оскорбила, милорд. Этот гнусный лжец обманул меня, а вам известно, как он умеет играть на женских чувствах. О, можете ли вы мне верить теперь? Я готова отдать весь мир во имя искупления…

Сэр Перси тихо и иронично рассмеялся.

– К сожалению, вы пока еще не обладаете всем миром, прекрасная леди. Все, чем вы обладаете на самом деле, – это молодость, красота и страсть к жизни. И вы лишитесь всех этих сокровищ, если и в самом деле возьметесь искупать что-либо.

– Но…

– Леди Блейкни в плену, и вы стали ее тюремщицей… Ее драгоценная жизнь теперь на одних весах с вашей. Едва лишь вы попытаетесь отказать Шовелену в помощи, ваша нежная шейка будет тотчас же обезображена, а это стоит целого мира! Так что, прекрасная леди, я прошу вашего позволения оставить вас. Мое пребывание здесь несколько неестественно. К величайшему сожалению, я не имею сейчас возможности общаться с хорошенькой женщиной без того, чтобы при этом не держать в петле свою голову.

– Милорд! – не сдавалась Тереза.

– К вашим услугам, прекрасная леди.

– Неужели я совсем-совсем ничего не могу сделать для вас?

– Вы можете попросить леди Блейкни простить вас.

– И если она простит?

– Она будет иметь возможность передать мне свои соображения.

– О, я сделаю даже больше, милорд! – воспламенилась испанка. – Я буду денно и нощно молиться о ее и вашем спасении! Я скажу ей, что видела вас, и что у вас все в порядке.

– Ах, если вы это сделаете! – воскликнул он. – Тогда я непременно выполню то обещание, что дал вам в тот вечер в Дувре. Помните? – И он вновь, как тогда, склонился к ее пальцам, а в ее ушах в это время, будто во сне, звучал его несколько насмешливый голос, который она теперь впитывала в себя с жадностью: «А что, если я все это переверну, дорогая леди? В один прекрасный день изящной Терезе Кабаррюс, Эгерии революции, невесте великого Тальена может понадобиться помощь Сапожка Принцессы?» Она же в тот раз, негодующая, уязвленная его холодностью, резко ответила: «Я скорее умру, чем попрошу у вас помощи, милорд».

Теперь же, в этом доме, из каждого уголка которого выглядывала смерть, его ответ бальзамом вливался в ее сердце: «Прекрасная леди, я сделал бы все возможное, и Господь помог бы мне в этом, для вашего спасения».

– О, вы отважны, милорд! Но, увы, что вы сможете сделать, когда против вас самые решительные люди Франции?

– Уничтожить их, дорогая леди, – беспечно ответил он. – Уничтожить, и все. А потом повернуться к этой прекрасной стране спиной, ибо больше я не буду ей нужен.

После этого он вновь низко поклонился и спросил:

– Могу ли я иметь честь проводить вас наверх? Ваш друг месье Шовелен, должно быть, уже заждался.

И он занес было ногу на ступеньку, собираясь идти наверх, но в этот момент до чуткого слуха Терезы долетел звук чьих-то шагов выше по лестнице. Это были солдаты, верные солдаты революции, которые, благодаря угрозе неминуемой смерти и обещанию хорошего вознаграждения, горели неподдельным желанием поскорее схватить этого проклятого Сапожка Принцессы. И Тереза, почти грубо оттолкнув протянутую ей руку, произнесла полузадушенным шепотом:

– Милорд! Вы сошли с ума! Ваша храбрость вот-вот может обернуться преступной глупостью!..

– В этой жизни нет ничего более очаровательного, чем глупость! И этого мгновения я не отдам за целые царства царств!

Испанку буквально обволокло какое-то всепоглощающее очарование. Нежно взяв ее под руку, он стал подниматься вместе с ней. Каждое мгновение она ждала, что вот-вот они столкнутся либо с солдатами, либо с Шовеленом, разъяренным ее отсутствием.

Тем не менее на площадке второго этажа галантный денди спокойно склонился перед ней и вновь поцеловал ее пальцы.

– Милорд! – уже со слезами в голосе взмолилась Тереза. – Я на коленях готова вас умолять, не играйте вашей жизнью, словно никому не нужной игрушкой!

– Играть своей жизнью! – весело подхватил он. – У меня никогда даже в мыслях не было ничего подобного!

– Вы должны понимать, что каждая секунда, проведенная вами под этой крышей, повергает вас все в большую и большую опасность.

– Опасность? Да здесь ее нет ни на капельку, прекрасная леди! С тех пор как вы стали моим другом, никаких опасностей для меня более не существует.