Амазонка бросает вызов

Нас привлёк внезапный для этого часа шум со стороны, потому что после вечерних занятий, проводящихся позже ужина, все выматываются так, что рано ложатся спать. Какие-то стуки, шорохи, как колёсами по гравию, и удары раздались друг за другом, и наши головы повернулись туда. Потом последовали возня, кряхтение и, пока мы прислушивались, не понимая, что происходит, там, где образовалась суматоха, заголосил мастер Хонбин, однако звук ударов возобновился. Лео подскочил, сунув Шера в руки Заринэ, взял боевую палку, незамеченной пролежавшую в ногах мастера, и быстрым шагом направился к источнику беспокойства. Почему-то мы трое, я, Элия и Джоанна, понеслись следом за ним, не знаю, что рассчитывая увидеть? Или это был какой-то первобытный инстинкт, присущий любому человеку?

Когда мы добрались до места происшествия, ломанувшись сквозь кусты и через клумбы, скосив путь по стопам наставника, им оказалась площадка перед общежитием ребят. Хонбин, орудуя точно такой же боевой палкой, какую схватил Лео, околачивал по спинам Минхёна и Сону, не пытавшихся сбежать, а смиренно согнувшихся и не издававших ни стона боли.

— Я вам устрою соревнования! — гаркал на них мастер. — Что вы возомнили тут себе? Что в Логе идёт какой-то конкурс на самого лучшего? А? Нашли о чём спорить! Кто в следующем году получит мастерский пояс!

Я заметила, что на лицах у обоих парней были ссадины, но быстро сообразила, что это следы не от рук Хонбина, а предшествующей его появлению драки. Заметив Лео, Бродяга остановился, кивнув на провинившихся:

— Погляди на них — красавцы! Сцепились, ругаясь из-за того, кто овладеет достаточными способностями скорее, чем второй. Ух! — махнул Хонбин, и бахнул ещё раз каждому по спине. — Вы у меня оба не получите мастерский пояс до конца жизни! А если так не терпится вылететь отсюда, так скоро ночь Распахнутых врат, милости прошу — убирайтесь! Я ковровую дорожку постелю. Хотите ещё быстрее? Вон обрыв, вперёд и с песнями!

Парни стояли пристыженные, я стала замечать, что позади, с террасы общежития, остолбенело глядят на них и другие адепты, не все, но такие же не удержавшиеся от любопытства, как и мы. Бродяга грубо развернул за плечи Сону и Минхёна лицом к себе. Он поочерёдно взял их за грудки и встряхнул.

— Вы думаете, что быть золотым — это выпендриваться силой? Или умениями? Или быть золотым — это задрать нос к верху и похваляться какими-то неведомыми заслугами? Вы думаете, что быть золотым — это делать что-то для себя?! Тогда вы никогда, слышите, никогда не станете золотыми! — Мастер Хонбин прищурился и с остервенелым презрением буквально выплюнул им: — Пока вы не поймёте, что даже ничего не умея, не имея ни сил, ни денег, ни ума, чтобы помогать людям, а одно лишь желание делать это, золотой воин всё равно будет оставаться золотым, до тех пор вы не поймёте ничего!

Фыркнув, он развернулся на пятках и отправился прочь. Посрамлённые забияки какое-то время не решались даже оторвать взоров от земли. Стояла тишина, и те, кто были зрителями на террасе, не шелохнулись. Наконец, как-то единовременно, Сону и Минхён виновато посмотрели на Лео, продолжавшего стоять рядом. Сзади подошла Заринэ, одной рукой державшая Шерхана, а за другую ведя Хо.

— Утром… до восхода, я зайду за вами, — сказал Лео и покивал короткими движениями, будто самому себе, при этом вновь сутуля спину: — Идите спать.

Кланяясь и не зная, что их ждёт, парочка нарушителей спокойствия удалилась, уже не ругаясь, а перешёптываясь, видимо, волнуясь за своё общее будущее и о планах насчёт них.

— Их же не исключат? — затревожилась я. С Минхёном я ещё не сблизилась, но Сону мне нравился, он первым протянул мне тут руку дружбы, общительный и добрый юноша, который не скрывая горюнился от того, что уступал первенство Даниэлю, с которым, судя по всему, они пришли вместе и по времени провели здесь одинаковое количество лет и месяцев. Ничего странного в том, что он рассчитывал последовать за лучшим другом в следующем году, и вспылил, услышав чьи-то претензии на этот счёт.

— Это решает только отец Хёнсок, — ответил мастер Лео.

— Мам, хочу спать! — звонко попросился Шер.

— Тише! Скоро пойдём.

— Хочу сейчас!

— Потерпи, мы уже вот-вот идём, — шепотом призывая последовать её примеру и говорить тихо, уговаривала Заринэ.

— Спать хочу! — капризно всё-таки дрыгнулся он, повелительно взбрыкнув ножкой.

— Ах ты непонятливый! — опустила его мать и, поставив на ноги, сердито отчитала: — Нельзя так говорить! Нельзя так себя вести! — поскольку Шер стал вырывать ручку, возмущенный грозным тоном Заринэ, она для острастки шлёпнула его по заднице. Не сильно, но мальчишка захныкал. Вряд ли ему было больно, но врождённое чувство человеческого достоинства многих детей заставляет рыдать от наказаний. Раздражённая слезами сына, девушка замахнулась сильнее, но в этот момент её руку поймал Лео.

— Нет, — твёрдо произнёс он. Нагнувшись за Хо, он посадил его себе на закорки, после чего, взяв на руки Шера, ласково сказал ему: — Мы идём спать, успокойся.