Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Не хуже обстояли дела у и Рокфеллера и его «Стандард Ойл». В 1915 году компания получила прибыль, которая более чем на 60 % превысила довоенные показатели. Никогда еще рокфеллеровский бизнес не находился в более процветающем состоянии. Этому способствовала тотальная моторизация союзных армий, сражавшихся в Европе. Автомобили повсеместно вытесняли лошадей: если в войну французы вступили, имея лишь 110 грузовиков, то к ее завершению они пришли с парком в 70 тысяч машин — к этому стоит еще добавить 12 тысяч самолетов и несколько тысяч танков. На заключительном этапе войны Антанте требовалось 12 тысяч баррелей горючего в сутки — объем небольшой лишь по современным меркам, но почти запредельный для 1918 года. Нужно отметить, что Рокфеллер вплоть до момента объявления войны Германии со стороны США также демонстрировал специфический нейтралитет, который выражался в продажах нефти как Антанте, так и Германии.

Первоначально Лондон и Париж пытались исправно расплачиваться за военные поставки с заокеанским партнером. В ход пошли и капиталовложения, сделанные до войны в первую очередь англичанами, — теперь инвестиции как реальные, так и финансовые по весьма удобным ценам уступались американскому бизнесу в счет военных поставок. Таким образом, извлечение прибыли дополнялось вытеснением иностранного капитала с внутреннего рынка. Вскоре, однако, союзники убедились в невозможности платить по счетам, выставляемым американцами, тем более, что Британская империя вступила в войну с расстроенными финансами. Дело в том, что в условиях золотого стандарта национальные валюты свободно обменивались на золото, которое, в зависимости от сложившейся в международной торговле ситуации, могло свободно перетекать из одной страны в другую и обратно. Перед войной наблюдался отток золота из английской экономики — прежде всего в Германию, банкиры которой активно наращивали собственные золотые запасы. В итоге к началу войны оказалось, что Лондон фактически не может финансировать ведение боевых действий. Властям империи не оставалось ничего, кроме как приостановить свободный обмен банкнот на золото, дав подданным британской короны гарантии того, что с обеспечением денег драгоценным металлом за время войны ничего не случится. В реальности значительная часть золотого запаса в это самое время отправлялась за океан под охраной дредноутов и крейсеров Его Величества, в топливные баки которых была залита не только нефть из иранских и иракских месторождений, но и продукция рокфеллеровской «Стандарт Ойл».

Последнее обстоятельство также играло огромную роль в экономическом привязывании Антанты к Соединенным Штатам. Уже в сентябре 1917 года, когда доля американского сырья в общих поставках превысила 90 %, британское военно-морское командование официально констатировало, что без стабильного притока черного золота из Америки королевский флот не смог бы выходить в море.

Таким образом, США лишь формально остались в стороне от событий Первой мировой войны в период 1914–1917 годов. Да, американские солдаты не воевали в «Верденской мясорубке» 1916 года, не шли в атаку вместе с британцами в кровавой битве на Сомме в том же году и не участвовали в знаменитом «Брусиловском прорыве». Однако именно Америка (точнее, ее корпорации и Федеральная резервная система) с самого начала боевых действий оказалась едва ли не главным действующим лицом войны. Уже упоминавшийся У. Мак-Нил отмечает: «В итоге к 1917 году финансовая заинтересованность нью-йоркских банкиров в победе Антанты стала определяющей и все сильнее связывала американские экономические ресурсы с франко-британскими военными усилиями»[231].

Сам Вильсон тоже подчеркивал эту идею. «Наша эпоха — время великих перемен, — говорил он в 1916 году, — понимаете ли вы значение только одного факта: за последние один или два года мы перестали быть должниками и стали кредиторами, и у нас больше избыточного мирового золота, чем когда бы то ни было. Нам предстоит серьезно финансировать мир, а дающий деньги должен понимать мир и руководить им[232]». Именно финансирование военных операций Антанты, а вовсе не благородное желание президента Вильсона довести до конца «войну, которая положит конец всем войнам», стало решающим аргументом для вступления США в Первую мировую войну. Роль заокеанских финансистов в определении государственного курса в военную эпоху была настолько очевидной, что Дж. Норрис, сенатор от штата Небраска, констатировал в 1917 году: «Еще немного и мы поместим знак доллара прямо на государственный флаг»[233].

Однако, несмотря на обширную помощь заокеанского партнера, положение Антанты к 1917 году оставалось крайне сложным. В Лондоне и Париже пока не осознавали, что силы Германии и ее союзников начинают истощаться, и опасались, что война продлится еще долго. Попытки добиться решительного перелома на западном фронте вели лишь к огромным и бессмысленным потерям, только подогревавшим общественное недовольство.