Американская грязь

А потом Зверь снова набрал скорость, и лязганье сменилось на грохот и скрежет. Даже не пригнувшись, мальчик подошел к Лидии и ребятам и беззаботно плюхнулся рядом. В отличие от большинства мигрантов при нем не было никаких вещей и даже головного убора, который защищал бы его румяное коричневое лицо от солнца. Из-за этого кожа у него была очень сухой. Губы потрескались и покрылись белыми корочками, что не умаляло лучезарности его улыбки. Мальчик выставил кулачок, чтобы поприветствовать Луку, и тот машинально ответил тем же, повинуясь инстинктам любого восьмилетнего ребенка.

– ¿Qué onda, güey? – спросил мальчик.

По этим словам сразу стало ясно, что он северянин. Лука сомневался в их точном значении, поскольку никогда не встречал людей, которые бы так разговаривали, однако смог догадаться, что это дружелюбное приветствие. Он поздоровался в ответ. Лидия, полагавшая, что в этой жизни ее уже ничем не удивить, была искренне поражена появлением нового пассажира. Она не знала, что и думать. С одной стороны, этот мальчик производил впечатление общительного, приветливого и обаятельного ребенка. С другой – она привыкла опасаться случайных попутчиков и к тому же знала, что преступные группировки часто вербуют новичков в самом юном возрасте. И вообще, почему он тут один? И зачем так любезничает с Лукой? На всякий случай она приобняла сына. Лицо мальчика было совершенно круглым: глаза, нос, щеки – все. Веки слегка припухли, но под ними горели ясные черные глаза. Дышал он тяжело, с хрипом. Сунув руку в карман джинсов, мальчик достал ингалятор, яростно его встряхнул, приложил к губам и сделал резкий вдох. Слегка покашливая, попытался выровнять дыхание.

– Он пустой. – Мальчик пожал плечами и вернул баллончик в карман. – Но воспоминания о лекарстве помогают.

Лука улыбнулся, а Лидия насупила брови и спросила:

– С тобой все будет в порядке?

Она остерегалась незнакомых детей, но по-прежнему оставалась матерью и понимала, что подобный хрип разыграть просто невозможно. Мальчик снова прокашлялся, а потом еще и еще раз и, наконец, сплюнул через край что-то твердое.

– Сейчас пройдет, – прохрипел он.

Все четверо внимательно следили за ним на случай, если вдруг понадобится неотложная медицинская помощь. Но в то же время никто толком не понимал, что делать, если приступ и правда не закончится. Новенький распрямил плечи и окинул взглядом пейзаж. Сложил ноги в форме кренделя и попытался дышать ровнее. В это время Лидия с облегчением обнаружила дыру на подошве его кроссовки. Ни один мальчик с пустым ингалятором и в дырявой обуви не может работать на банду или картель. Отдышавшись, мальчик повернулся к Луке и сказал:

– Я – Бето. Как тебя зовут?

– Привет, Бето. Меня зовут Лука.

Бето кивнул.

Они проезжали небольшую деревушку, которая, казалось, просто выросла на путях: кучка домов такого же ржавого цвета, как и земля, да две враждующие забегаловки по разные стороны одной-единственной улицы.

– Тебе теперь получше? – спросил Лука.

– Да, я в порядке. Так всегда бывает, когда я быстро бегаю, но я научился не психовать и сидеть спокойно, пока не пройдет, потому что иначе становится только хуже.

Лука кивнул.

– Круто встретить ребенка, – сказал Бето. – Тут такое редко бывает. Сколько тебе лет?

– Восемь.

– Мне десять. Правда, скоро уже одиннадцать, – произнес он, словно умудренный жизнью старец.

Луке хотелось задать мальчику миллион вопросов – они так тесно сидели у него в голове, что ни один из них не мог выбраться наружу. Паузой воспользовалась Лидия.

– Бето, ты путешествуешь один? – Лука понимал, что Мами изо всех сил пытается скрыть осуждение, но у нее получилось не до конца. Однако Бето, казалось, не замечал этого, или ему просто было все равно.

– Ага, совсем один.

Он улыбнулся, обнаружив отсутствие сразу двух нижних зубов – клыка и соседнего моляра; вместо них зияла широкая дырка. Бето просунул туда язык. Теперь настала очередь Соледад:

– Ты ехал на юг?

– Да. Но только временно. Теперь я еду на север. – В голосе мальчика не было ни намека на иронию.

Соледад не знала, что ответить, но тут Бето решил сменить тему:

– Гуау, ты очень красивая!

Девочка удивленно моргнула, но промолчала.

– Наверное, от этого один геморрой, да?

Соледад рассмеялась, а Бето переключил внимание на Луку:

– Так откуда вы, ребята?

Мальчик взглянул на мать, и та едва заметно мотнула головой. Тогда он сказал:

– Мы с Мами из… Пуэблы. А сестры из Эквадора.

Бето кивнул. Ложь или нет, ему без разницы. С таким же успехом можно было сказать, что они из Антарктиды или с Марса.

– А ты? – спросил Лука. – Ты сам откуда?

– Я из Тихуаны. Но мы зовем ее Ти-Джей. Я там родился, на домпе.

Еще одно странное заявление. Настолько странное, что Лука сомневался, понимает ли он. И снова незнакомое слово: «домпе». Он посмотрел на Мами, ожидая перевода, но та тоже была озадачена.

– А что такое «домпе»? – спросил Лука.

Бето ухмыльнулся:

– Ну знаешь, домпе, это такое место, куда люди выбрасывают мусор. А потом за ним приезжают самосвалы. Домпе. По-английски dump.