Американская грязь

Вернувшись в жаркую безмолвную квартиру, девочка перепугалась, потому что на диване сидел Лоренсо и смотрел прямо на нее. Рядом на полу стояли его кроссовки, но было видно, что он не спал. Соледад поспешила на кухню и, наполнив из-под крана свою бутылку, долго из нее пила. Она чувствовала на спине настойчивый взгляд Лоренсо, но не хотела на него отвечать. Долив водой бутылку, она развернулась к дверям той комнаты, где спали ее сестра и все остальные.

– Эй, куда ты так спешишь?

Говорил Лоренсо тихо, чтобы не разбудить сопевшего рядом Николаса. Он рассчитывал, что вопрос прозвучит игриво, но в итоге получилось угрожающе.

Соледад его не боялась. В квартире, где кроме них была еще дюжина человек, он бы ничего ей не сделал. Да и вообще, после всего, что ей пришлось пережить за последние несколько месяцев, она стала крепкой как кремень. В мире не осталось почти ничего, что еще могло бы ее напугать. Повернувшись к парню, девочка прищурилась. Заговорив, постаралась, чтобы в голосе не было агрессии:

– Я спешу поскорее отдохнуть. И тебе советую.

Решив устроиться поудобнее, Лоренсо вытянул перед собой ноги, а голову откинул на диванную подушку.

– Ну да, ну да. Успеется.

Вдруг Соледад поняла, что в руке парень держит мобильный телефон. Потянувшись, он кинул его к дальнему подлокотнику, туда, где лежали ноги. На мгновение девочка замерла в нерешительности. Затем развернулась и шагнула к спальне. Но в итоге все-таки передумала. Снова обратившись к Лоренсо, она спросила:

– А что, твой телефон работает?

Парень приподнял голову.

– Пф-ф, конечно, работает. Или ты думаешь, он для красоты?

Соледад сделала два шага в направлении гостиной, поставила бутыль с водой на кухонную стойку и застыла – всего на мгновение. Ей очень не хотелось быть обязанной такому человеку, но если сейчас она упустит эту возможность, следующая представится не скоро.

– Дашь мне позвонить?

Лоренсо ухмыльнулся:

– А что мне за это будет?

Она почувствовала во рту кислый привкус. Отвечать не стала, но попыталась придать лицу выражение человека, который только что услышал отличную шутку. Улыбка была фальшивой, но эффект произвела самый настоящий: стоило Лоренсо ее увидеть – одну лишь улыбку, ничего больше, – как он тут же растаял и принялся прокручивать в голове дальнейшие перспективы. В его воображении она уже стояла голая. «Какая же ты мразь», – подумала девочка.

Он протянул ей мобильник:

– Звони.

Выгнувшись, чтобы не подходить слишком близко, Соледад взяла телефон.

– Спасибо.

Дверь в спальню уже открыли, чтобы не задохнуться от духоты; свет внутри не горел. Сразу за порогом возникли фигуры Ребеки и Луки: они лежали обнявшись и видели сны; когда-то Лидия возражала против такой близости, но все ее опасения остались далеко в прошлом. Соле сделала два шага в глубину спальни и присела на корточки рядом со спящей сестрой. Она не знала, стоит ли ее будить.

– Ребека, – позвала она шепотом, легонько дотронувшись до девочкиного плеча.

Лука внезапно распахнул глаза, но сестра по-прежнему спала.

– Прости, – сказала Соледад.

Но мальчик уже провалился обратно в сон. Она потрясла плечо сестры чуть сильнее:

– Ребека!

Та глубоко дышала и не шевелилась. Тогда Соледад встала, тихонько пробралась через квартиру к лестнице и снова вышла на улицу.

Пошарив в кармане, она выудила крошечный, сложенный квадратом кусочек бумаги, на котором был номер больницы. Забила его в мобильник. Наконец с третьей попытки в Государственной больнице Сан-Педро-Сула зазвонил телефон.

– Алло?

Звонок переключили несколько раз, но потом Соледад наконец услышала в трубке знакомый голос медсестры Анхелы. Плечи и шея Соледад напряглись. В последующие годы, оглядываясь на прошлое и заново переживая этот момент, она решит, что все понимала еще до того, как ей сказали. Даже до того, как слова сорвались с губ медсестры и, преодолев многие-многие мили, вылетели из телефона на другом конце континента; до того, как эти слова взлетели по радиовышке в космос, прошли через спутник и снова вернулись на землю – в тот самый мобильник, который девочка одолжила на северной границе и теперь прижимала к уху. Соледад решит, что знала обо всем задолго до того, как Лоренсо вручил ей свой телефон: с того самого момента, как впервые очутилась в Ногалесе; как обхватила руками решетку пограничного забора; как села на грязный холодный унитаз в Наволато, чтобы вытолкнуть из себя труп нежеланного, но все же любимого ребенка; с тех пор, как впервые ощутила под собой звяканье и бряцанье Зверя; с тех пор, как ее впервые изнасиловал Иван, а может, даже раньше, даже до того, как она уехала в Сан-Педро-Сула, – но еще когда отец сажал ее на плечи, а она клала крошечные ручки на его потный лоб и смотрела, как он с помощью мачете прорубает дорогу сквозь облачный лес. Соледад решит, что знала обо всем с того самого дня, как родилась, с того самого момента, как отец впервые взял ее на руки, заглянул в ее прекрасное лицо и в глазах у него была любовь, одна любовь, только любовь.

– Мне очень жаль, – сказала Анхела.