Американский орёл

— Я предположил именно так. — Он протёр заплывший глаз грязной ладонью. — Прямо так она не говорила, но, да, полагаю, именно этого она и хотела. Так, кем был этот мертвец?

— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, — резко бросил Сэм. — А, чтобы отвечать на них.

Сэм достал из кармана бумаги, что передал ему судмедэксперт.

— Взгляни сюда, и скажи мне, что это.

Уолтер выглядел озадаченным, но сделал, что велели. Он развернул листы и просмотрел каждый, порой поднося близко к неповреждённому глазу.

— Тут какие-то сложные математические формулы. Даже со своим образованием я не могу их расшифровать.

— Ты уж попытайся. Мне нужно, чтобы ты просмотрел эти уравнения и рассказал мне, что они означают.

— Не уверен, что смогу, — жалобным, но напористым голосом произнёс Уолтер.

— Ну, тогда, бля, скажи, что всё это означает. Скажи, почему человек решил умереть, но сберечь эти бумаги.

Какое-то мгновение Уолтер смотрел на него. Затем он склонился над страницами, облизывая разбитые губы. Наконец, он сложил страницы вместе и пихнул стопку через стол.

— Могу я поинтересоваться, откуда у вас это?

— Нет.

— Из какой-то исследовательской лаборатории? Или из физического института?

— Уолтер…

Он пошевелился на стуле, поморщился от боли.

— Это лишь предположение. Вполне обоснованное.

— Соглашусь. Рассказывай.

И Уолтер рассказал.

* * *

Сэм убрал бумаги обратно в пальто, он устал и замёрз. У него было чувство, будто он взбирался по скале, которая с каждым метром становилась всё круче и круче.

— Мне пора на работу, а тебе, уж прости, обратно к следователям.

Уолтер вздрогнул.

— Меня взяли, когда я ехал по Мэну, Сэм, пытался добраться до канадской границы. Я думал, что храбрый человек сумеет прорваться через блокпост, но я не из таких. А потом, когда меня привезли сюда, я вообразил, будто смогу сопротивляться, смогу быть сильным, пытался держаться, сколько смогу… Я выдержал пять минут, затем разревелся и начал отвечать на все вопросы, что они задавали. Хотите узнать, как они это делали?

— Нет, не хочу.

Уолтер не обратил на эти слова внимания.

— Тебя кладут на доску, сковывают руки и ноги, затем запрокидывают голову, кладут на лицо мокрую тряпку и льют воду. Они смеются, пока ты думаешь, что тонешь. Этой небольшой уловке они выучились у нацистов. Сработало, но они продолжали задавать вопросы. — Уолтер склонил голову. — Это правда, будто вы добрались до Хейла прежде чем, тот добрался до Лонга? Вы выстрелили в него, он подорвал себя, но недостаточно близко к Лонгу?

— Правда, — сказал Сэм.

— Ах, ты, щлюхин сын. Ты хоть представляешь, что наделал, предотвратив смерть этого чудовища?

Сэм встал, думая о татуировке и о безымянных солагерниках, живых и разбросанных по всей стране, о мёртвом бизнесмене снаружи, лежащем на игровом поле из-за него.

— Да, Уолтер, думаю, что понимаю.

* * *

Когда он вышел из палатки, снаружи стоял молодой легионер, рыжие волосы коротко острижены, на подбородке оранжевый пушок.

— Мистер Миллер? — обратился к нему легионер. — Кое-кто хочет с вами повидаться, прямо сейчас.

Он взял Сэма за левую руку, и он озлобленно её стряхнул. Он подумал сразу же направиться к выходу, не обращать внимания на этого юного подонка, но далеко он уйдёт, когда вокруг легионеры с дробовиками и злющие фбровцы?

— Ладно, — сказал Сэм. — Веди, только руки не распускай.

Легионер взглянул на него, однако промолчал, и они пошли по грязи к палатке большего размера.

— Сюда, сэр, — сказал он.

Сэм засомневался, но всё же склонил голову и вошёл. В палатке был тряпичный пол, стулья, обеденный стол, мини-бар и письменный стол со стулом и металлической мусорной корзиной. Из подвесных ламп лился свет, а в углу стоял небольшой электрический обогреватель. На стуле сидел очередной легионер Лонга, постарше, в хрустящей чистой форме, с блестящей портупеей, на околышах майорские дубовые листы.

Сэм занял стул напротив стола.

— Сэм. Рад тебя видеть, — сказал легионер.

— Как долго?

Кларенс Ролстон, уборщик и разнорабочий портсмутского департамента полиции, взял папку и произнёс:

— Уже много-много лет. Чертовски много лет. Притворяться сумасшедшим заторможенным дурачком — та ещё работёнка. Большинство легионеров рады работать открыто. Чтобы годами сидеть в подполье нужны особые таланты и заслуги.

— Хэнсон в курсе? — спросил Сэм.

Кларенс изогнул тонкие губы в улыбке.

— Когда твой босс в курсе происходящего, для тех, кто действует под прикрытием — это, своего рода, поражение.

— Ты весьма откровенен, — вынужден был признать Сэм, гадая при этом, что Кларенс мог услышать, увидеть, пока трудолюбиво пахал на задворках департамента. Он вспомнил слова маршала, сказанные ему в Бёрдике: «Таков наш мир, Сэм. Кругом шпионы и стукачи».

— Спасибо, Сэм, — сказал Кларенс, просматривая папку. — На такие задания выбирают лишь тех, кто жаждет успеха для президента и Партии. И, знаешь, что? Я горжусь своей работой.

«Надо было воспользоваться возможностью, и уйти ещё тогда, когда тот пацан сказал, что кое-кто хочет меня увидеть», — подумал Сэм. При нём важные документы… а у него на них такие планы… Боже.