Американский период жизни и деятельности святителя Тихона Московского, 1898–1907 гг.

Покинувши родину для этой чужой стороны, иные из нас десять лет тому назад стыдились и признаться здесь, что они русские; другие же забывали свою родину или совсем отрекались от неё. Не раз и теперь, в последние тяжелые для России часы, иные из нас готовы были впасть в этот грех и в это горе отступничества…Но и тут ты сумел найти дорогу в сердца и умы малодушных или озлобленных. Благодаря тебе, твоей истинно русской душе и работе, ныне мы открыто и смело носим здесь русское имя и именем этим гордимся; ныне мы – верные сыны святой нашей Руси навеки, полные самой горячей любви и преданности ей, – не можем даже и подумать о том, чтобы ее забыть или от неё отречься…

Ты звал нас всегда к дружному братству, учил постоянно взаимной любви, поддержке и помощи… Порадуйся же ныне! По мере сил своих мы верны этим заветам твоим. Мы друг друга в беде не покинем; и радость и горе мы всегда делим брат с братом и с сестрою сестра, всегда, чем возможно, стараемся один другому помочь. Мы имеем в приходе два братства теперь – мужское и женское, и оба числом членов не бедны, оба растут все, оба широко помогают нуждающимся – и своим, и чужим.

Ты всегда и во всем был для нас высоким учителем и примером – ив вере, и в благочестии, и в патриотизме, и в братской любви. И словом и делом ты каждому приходил на помощь в минуту нужды, каждому помогал без отказа во всем честном и добром, с каждым делил всегда его радость иль горе… Верь же, дорогой наш о. Александр, что мы все это помним, все это ценим, за все безмерно и навеки благодарны тебе и полны самого искреннего желания всегда и во всем идти за твоим славным примером и твоею разумной наукой.

Да поможет нам в этом Господь! Тебе же, вместе с искренним приветом в сей торжественный день твоего юбилея, земной наш поклон за все то добро, что ты для нас сделал. Да хранит тебя нам Господь на многая, многая и многая лета!»

За сим адресом одна из сестер местного женского Союза поднесла юбиляру с сердечным приветственным словом красивый букет живых цветов, а затем Настоятель Майфильдского прихода иеромонах Арсений от лица своих прихожан в Майфильде, Олифанте и Симпсоне прочел и поднес ему в красивой папке след, адрес:

«Всечестнейший Отче Протоиерею!

Певно, що днесь середь промов, посвященных Вашему юбилею, Вы почуете все то, що сложила Вам Православная Американская Русь от щирого сердця, яко правдиву подяку за Вашу безпримерную працю в протягу десяти роков тут в Америце, и наших пару слов були бы лем повторением того, що Вы уже чули. Но даруйте нам, Отче, за то, що наша Майфильдская громада, а разом с нею и ей две молодших сестры Симпсонская и Олифантская взяли на себе смелость подати свой особистый голос и к гучным и красным промовом прибавити свои пожелания.

Приймите от нас щирое поздравление со днем Вашего юбилея, – юбилея, в который перед целою Американскою Русью выявилась Ваша особа, яко апостола и труженника на пользу Православной Восточной церкви и на благобыт Св. Матери Руси!

Най слава Ваша лунае от краю до краю!

Най всех верных сынов Св. Матери Руси возвеселяе!

Най всем нашим ворогам поведае, що маем мы достойных борцов за веру и отчину!..

Счасть Вам Боже працювати еще на многая и благая лета!»

К вышеприведенному адресу о. Арсений присоединил также привет и от Свято-Тихоновской обители с альбомом фотографий её монастыря, строителем которого он является.

В ответ на все эти речи юбиляр со слезами сказал следующее:

«Благодарю вас и тех, от имени кого вы несете этот привет, за братское внимание, за любовь, толкнувшую вас на такую великодушную, не заслуженную мною оценку минувшего десятилетия моей жизни и скромной работы пастырской, за такие щедрые дары. Бог видит, я смущаюсь, робею и могу сказать, что печалью больше, чем радостью наполнено в эту минуту мое сердце… Были мгновения, когда мне хотелось бежать, чтобы не слышать ваших искренних, верю, с вашей стороны, но мучительных для меня ласковых слов, – мучительных по сознанию мною той бесконечной снисходительности, с какой вы из привета вашего вычеркнули все то многое, чем я немощен, убог, слаб и грешен, и стократною мерою возвысили то немногое доброе, чем, по благости Божией и при поддержке друзей, красилась минувшая моя незаметная работа.

Господи, как же не мучиться?.. Как с легкой душой принять такие великодушные приношения? Сколько же в мире достойнейших людей, сколько нелицемерных, праведных тружеников, не вознагражденных оценкою ближних, сколько великих сердец, великих работников – «неудачников», которых никто никогда на этой земле не радовал приветом и благодарным словом, хотя по суду, высшему человеческого, мы не смели бы, быть может, поднять даже взор свой на них…