Американский рубикон

Председатель умышленно не смотрел в ее сторону. Сара Эвартс по одному микрофону и Сту Ламберт по другому, указывая на Кэтлин, призывали председателя соблюдать правила процедуры.

Кэтлин с возмущением смотрела на председателя, который по-прежнему игнорировал ее. Крики в зале усилились. Она повернулась и увидела, как Сту и Сара отбиваются от целой группы дежурных, пытавшихся силой вытолкнуть их из зала. Манифестанты вновь оттеснили Кэтлин от президиума и возобновили скандирование. Кэтлин сделала попытку силой протолкнуться к столу президиума, но демонстранты не выпускали ее из своего кольца. Когда скандирование несколько стихло, она услышала, как председатель объявил в микрофон:

— …Кто за резолюцию, внесенную Калифорнией, должны произнести «да».

По залу прокатилось громкое «да». Затем председатель попросил высказаться тех, кто был против, и тогда в зале раздались нерешительные крики «нет».

«Мне остается лишь организовать коллективный бойкот заседания», — подумала Кэтлин. Однако момент для этого был упущен. В считанные секунды председатель внес предложение на голосование, провел его и тут же объявил перерыв. Толпа вокруг нее по мере того, как делегаты выходили из зала, стала рассасываться.

Кэтлин выругалась, присела на стул у прохода и решила проанализировать ход событий. Джерри Вагонера наверняка предупредили о решении Верховного суда, и он заранее разработал план действий. Надо отдать ему должное, действовал он энергично, хладнокровно, беспощадно. И если раньше Кэти только догадывалась, то теперь окончательно поняла, что съезд превратился в арену открытой борьбы, в которой все средства были хороши.

Зал почти полностью опустел, и она направилась к выходу. На вечер у нее была назначена встреча с Энди Ливонасом, но ей вдруг захотелось выпить именно сейчас. Кэтлин никогда не выпивала в одиночку, но сегодня она решила сделать исключение.

Как только она вышла из зала, кто-то окликнул ее сзади:

— Кэти, подожди минутку!

Она едва узнала Сту. Его нос разнесло, из ноздрей торчала вата.

— Мне съездил по лицу один из этих негодяев.

— Они никакие там не дежурные по залу, а настоящие мясники.

«Команда подкрепления, о которой говорили Харрис и Миллер, начала разворачиваться вовсю», — с горечью подумала Кэти. Она только сейчас заметила, что Сту еле держится на ногах. Девушка подхватила его под руку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Неважно, я терял сознание. Ноги стали как ватные.

— Ты бы присел.

Она покрепче взяла его под руку и подвела к скамейке у фонтанчика. Сту сел, закинул голову, вскоре краска вернулась на его лицо, а глаза обрели прежнее выражение.

Кэтлин встала.

— Мне нужно встретиться с Энди Ливонасом.

Ей не хотелось оставлять Сту одного.

— Не беспокойся за меня. Джоан Сперо обещала отвезти меня к себе. Она медсестра.

«И вдобавок сложена как куколка, что вполне по вкусу Сту», — подумала Кэтлин.

Было всего лишь пять вечера, но на улице почти совсем стемнело. Она заметила Ливонаса, который, подняв воротник, стоял у уличного фонаря и наблюдал за выходившими из здания делегатами.

— Ливонас!

Кэтлин поспешила к нему.

Он повернулся и улыбнулся ей.

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Было бы весьма кстати.

Они зашагали в ногу. Кэтлин захотелось сказать Энди, как ей приятно, что ее ждет такой симпатичный мужчина, но она передумала.

Они сели в метро, и уже через полчаса уютно сидели в баре джорджтаунского ресторана. Пианист наигрывал мелодии Коула Портера. Кэти рассказала Ливонасу о голосовании, бросившем вызов Верховному суду. Энди задумался, потом, залпом осушив свой бокал, со всеми подробностями рассказал ей о своей беседе с Уитменом.

— Бедняга Боб.

Кэтлин пристально посмотрела на наполовину осушенный стакан виски с содовой и подумала, что еще полагается говорить в такой ситуации. Она мысленно представила себе здорового, энергичного Роберта Уитмена, радостно обнимавшего ее на пикнике по случаю Дня труда. Она не встречала его с тех пор, и ей трудно было представить Уитмена больным, старым человеком, каким его описал Ливонас.

— Врачи говорят, что он может потерять трудоспособность через год и умереть — через два, даже если снизит нагрузку. Если же нет, то удар может произойти в любой момент.

— Как он это воспринял?

— Боб отмахнулся от врачей и не хочет, чтобы об этом кто-то узнал. Мне кажется, что он впервые в жизни столкнулся с чем-то таким, что ему неподвластно, — печально заметил Ливонас. — Он полагает, что нам следует в предвыборной кампании сделать ставку на сенатора Джеймса Хартвелла.

Кэти удивилась.

— Я совсем не знаю его. Какого ты о нем мнения?

— Ничего особенного. Но нам нужен кто-то, кто выступит против Масси на первичных выборах.

Ливонас откинулся в кресле и жестом попросил официантку повторить заказ. «В нем скрыта настоящая мужская сила, — подумала Кэти, — именно потому он и кажется таким привлекательным».

— Я слышал, они отключили микрофон, когда ты выступала, — поинтересовался Ливонас.

Девушка кивнула.

— Перед нами сейчас опасность того, что съезд вообще станет неуправляем. Запад уже не брезгует ничем. Сегодня избили Сту.

— Ну и как он?