Американский рубикон

Он отвернулся от окна и сел за теперь уже пустой стол в кресло Гаса. Гарбер, явно нервничая, стоял в дверях. У него не было еще достаточного опыта в таких делах, и он не знал, как себя вести.

«Вот как смерть действует на окружающих, — подумал Ливонас. — Все теряются».

Энди кашлянул.

— В пятницу мне удалось добраться до своего кабинета только после обеда. На столе было полно бумаг. Возможно, среди них была и телеграмма, но я ее не видел.

Он задумчиво покачал головой.

— Вчера вечером на приеме Винсент Де Янг сказал мне об этом.

— О боже, — только и проговорил Гарбер.

Ливонас немного помолчал. Ему вспомнился их общий домик в горах и то, как Мэри и Эллен чистили и жарили пойманную ими форель. С трудом верилось, что с тех пор прошло двадцать лет.

— Он оставил записку?

Гарбер кивнул, открыл тонкую папку на столе и достал из нее листок обычной писчей бумаги.

— Она была адресована Мэри, но полицейские вскрыли ее.

Ливонас взял записку и прочел ее. «Милая Мэри, — начиналась она. — Моя история болезни в госпитале «Кайзер» объяснит тебе все. Будет лучше покончить со всем сразу же и избавить себя от мучений, а нас обоих — от страданий. Я люблю тебя. Гас».

Эндрю трижды перечитал записку и положил ее на стол.

— А что считают врачи? — спросил он, продолжая думать о письме.

— Рак позвоночника. По всей вероятности, специалисты сказали ему, что уже через несколько месяцев болезнь прикует его к постели, а через год его не станет.

Гарбер присел на низкий деревянный стул против стола и принялся рассматривать свои ногти.

— Я подумал, что Мэри захочет сама выяснить все подробности, поэтому постарался связаться с врачами из госпиталя. Заключение лечащего врача было сделано две недели назад, а сам врач находился в тот момент на симпозиуме где-то на Среднем Западе. Он вернется только на следующей неделе.

Ливонас еще раз взглянул на записку, пытаясь представить себе, как Гас мог ее написать.

— Если вы не разговаривали с врачом, то как же вы обо всем узнали?

— Это стало известно из отчета калифорнийской полиции.

— А почему делом не занялась городская полиция? Разве у них нет на то права?

Гарбер отрицательно покачал головой.

— У нас новый порядок. Всеми делами по подозрению в убийстве по политическим мотивам теперь занимается полиция штата, а не местные органы власти.

— И кто вправе выдвигать подобные подозрения?

— Генеральный прокурор штата.

Гарбер отрицательно покачал головой.

— Я полагаю, что у него возникли сомнения в отношении того, выпрыгнул ли Гас из окна сам или его выбросили.

Ливонас снова покрутил письмо в руках.

— Попахивает липой, — тихо проговорил он.

Гарбер кивнул.

— Да, я тоже так думаю.

Ливонас откинулся в кресле.

— А почему вы так думаете, Майк?

— Он печатал только двумя пальцами, да и то прескверно, Он даже собственное имя не мог оттюкать без ошибок. А письмо выглядит так, как если бы его отпечатала опытная машинистка.

Гарбер вскинул голову и спросил:

— А вы как определили, что это липа?

— Гас прошел старую школу, — ответил Ливонас, посмотрев на записку. — Он никогда бы не стал печатать письмо любимому человеку, он бы написал его от руки. Кроме того, он называл Мэри только «деткой». Он мог бы, например, написать: «Привет, детка. У меня проблемы». Лично я считаю, что Гас скорее бы повесился, если бы он действительно решил уйти из жизни. И еще: он всего несколько дней назад с гордостью показывал мне последнее медицинское заключение. Там говорилось, что он был самым здоровым толстяком в городе.

Гарбер немного приободрился, да и у Ливонаса отлегло от сердца. Они мало что могли сделать, если Гас действительно болел раком. Если же его выбросили из окна, они постараются сделать все, чтобы найти убийцу. Возмездие, правда, не могло вернуть Фрэнкела к жизни, но могло пролить свет на многое.

— Над чем он в последнее время работал?

— Де Янг проводил какое-то секретное совещание в здании отеля «Хилтон», что рядом с аэропортом. Гас занимался той встречей, потом вернулся сюда, чтобы написать о ней, и…

Он пожал плечами.

— Как получилось, что Гас сам занялся совещанием? Я полагал, что политическим обозревателем газеты являетесь вы.

— Он заявил, что я-де пристрастен к Де Янгу. Я же считаю, что он сам хотел во всем разобраться.

— А вы уже разобрались?

Гарбер сердито ответил:

— Я попросил поручить репортаж мне, но новый редактор, Петрис, сказал, чтобы я отказался от дурацкой затеи. Они перепечатали пресс-релиз, составленный секретариатом Шеферда. Этим все и ограничилось.

Ливонас надел пальто и шляпу.

— Гас вообще что-нибудь написал о совещании?

Гарбер отрицательно покачал головой.

— Мы проверили компьютер, в тот вечор он ничего не заложил в него.

— А как насчет записной книжки? Он всегда имел ее при себе.

— Я все перерыл, но ничего не нашел.

«Записная книжка должна быть у того, кто выбросил Гаса из окна», — подумал Эндрю. Он направился к лифтам. Гарбер шел за ним. Перед тем как раскрылись дверцы лифта, Ливонас сказал:

— Все это может паршиво кончиться.

Гарбер пожал плечами.

— Мы были очень близки с Гасом.

*