Amor deliria nervosa (СИ)

Ей придётся объясниться, потому что опытной Поппи хватит полвзгляда, чтобы понять, в чём дело.

Майка на теле Грейнджер стала полностью мокрой от лихорадочного пота. Гермиона стащила её с себя, чувствуя, что запах крови стал ощутимее. Она спустила ноги на пол, направляясь в сторону ванной и ощущая, как зелье пытается охладить раны, но у него ни черта не получается.

Гермиона посмотрела на себя в зеркало: тёмные круги под глазами и впалые щёки. Она покачала головой и умылась. Ей главное это просто перетерпеть.

В следующий раз Гермиона открыла глаза, потому что её спина затекла от сидения на холодном кафеле. Кашель душил девушку всю ночь, и она сидела в ванной, наложив Оглохни на двери, но, уснув, гриффиндорка, видимо, дала чарам развеяться. На протяжении ночи Гермиона отключалась минут на пятнадцать, когда организм уже полностью выбивался из сил, но потом её будила боль, и всё начиналось сначала.

Сейчас Грейнджер услышала рывок входной двери и обхватила руками ноги, думая, могут ли это быть Гарри с Роном, ведь сегодня суббота, а она дала разрешение на их посещения. Совершенно недопустимо, чтобы они увидели её в таком состоянии.

— Грейнджер? — услышала она тот самый голос, который слышала во снах много лет. Но в последнее время всё чаще.

Округлив глаза в ужасе, Гермиона засучила ногами, отодвигаясь к стене, надеясь, что Малфой не проверит ванную или ему хватит такта этого не делать. Возможно, ей удастся притвориться, что её здесь нет.

Спазм кашля поднялся вверх по гортани, и Гермиона зажала рукой рот, но через секунду нехватка воздуха взяла своё, и она начала кашлять, видя, как пол покрывается цветочными лепестками и кровавыми каплями. Господи, сколько ей осталось? Гермиона делала крайне неточные расчёты по тем книгам, которые ей попадались, и по ним у неё было полтора месяца. Но если она не будет его видеть… что ж.

— Грейнджер? — когда девушка вставала, Малфой толкнул дверь, разрушая все её надежды на его джентльменство.

— Не входи! — попыталась сказать она, но комки цветов всё ещё находились у неё в трахее, не давая нормально говорить.

Малфой протянул руку как раз вовремя. Гермиона уже успела во всех красках представить себе удар об кафель. Хотя вряд ли что-то могло сделать ей ещё больнее.

— Тихо, — произнёс Малфой, поддерживая её и обводя глазами пятна на полу и россыпь лепестков. — Грейнджер? — Драко наклонил голову в вопросительной интонации, когда она схватилась за его руку, чувствуя грудь слизеринца возле своей щеки.

Какой раз Гермиона говорила себе, что всё к лучшему? Всё к черту. Потому что сейчас она физически не могла отпустить его. Пара касаний, и её сердце начинало стучать медленнее, спокойнее. Кашель больше не душил, хотя только что гриффиндорка была уверена, что выплюнет своё лёгкое. Впрочем, судя по всему, совсем скоро они станут ни на что не способны.

— Ты… у тебя кровь, — когда Малфой отогнул часть рубашки девушки, она сказала себе спасибо, что додумалась надеть под неё топ.

Его пальцы коснулись её ребер ниже цветения, и Гермиона вздохнула от облегчения. Это было похоже на то, если бы в кровь девушки прямо в место поражения впрыснули обезболивающее: прохладную смесь, что окутывала цветы и усмиряла их. Он будто сказал всей боли: «смирно», и она замерла, полностью подчиняясь.

— Это просто… — Гермиона постаралась отстраниться, но пальцы будто начали жить своей собственной жизнью, не отрываясь от его футболки.

— Как это работает? — бесцеремонно прервал её Малфой, не замечая, что Грейнджер всё ещё прижимается к нему, так как был сосредоточен на ране девушки. — Она перестала кровоточить. Только что.

— Потому что ты близко, — пожала плечом Гермиона, изо всех сил пытаясь звучать небрежно.

Малфой прищурился, смотря на неё, и усмехнулся, упираясь рукой о стенку в ванной и смещая их немного в сторону.

— И насколько же близко я должен быть, чтоб тебе стало легче? — его голос начал походить на медовый, а глаза сверкнули.

Это была слишком внезапная перемена, так что Гермиона приоткрыла рот, смотря ему в лицо. Её тело не давало отступить, так что она стояла и ждала, пока понимание затапливало девушку наравне со смущением.

— Очень остроумно, Малфой, — только и выдала Гермиона, надеясь, что на этом он закончит своё представление.

Драко хмыкнул и посмотрел вниз, остановив свои глаза на её грудной клетке, оценивая дыхание. По крайней мере Гермиона думала, что это было так. Малфой поднял руку и, отодвинув ткань, коснулся ключицы девушки — того соцветия, которое он увидел несколько дней назад. Гермиона закрыла глаза, надеясь, что ей хватит сил не вздохнуть, потому что эффект становился всё ощутимее. Малфой был прав: её тело действительно воевало против неё.

— Остроумно, говоришь? — Гермиона услышала его ещё один слабый хмык и всё-таки открыла глаза. — Перестань, Грейнджер, я не поверю, что ты никогда не представляла это, будучи в меня влюблённой, — улыбка Драко стала шире, как и зрачки девушки, пока она пыталась осмыслить сказанное.