Амулет мертвых

Когда ему осталось до неё пару шагов, она услышала, как шлёпают ноги по воде. К ним приближались. Инвалид прошагал мимо неё, навстречу бежавшим. Они вывернули прямо на него, а он не дал им опомниться. Его шаг превратился в замах, и он одним ударом свалил первого бежавшего. И развернулся сам, двое пробежали мимо, и бежавший справа получил удар в спину. Инвалид шатался и крутился на ногах и, в такт им, как пропеллер, в одном суставе вращалась его рука с топором, обрушивая на противников чудовищные удары и выбивая из рук клинки. Один из черных воинов изловчившись, поднырнул под топор и с силой вогнал свой меч в тело инвалида, да так что клинок вышел из спины. Оксана вскрикнула. А потом услышал глухой хлюпающий удар, и болезненный рёв. Она невольно посмотрела и увидела, как инвалид, пытается извлечь топор из бока ловкого война. Последний из черных всадников увидав затруднения инвалида, занёс меч в ударе. Но её подопечный в этот момент дёрнул всем телом, нагнулся, топор с чавканьем вырвал кусок тела и отогнул мешавшую пластину доспеха и полетел навстречу нападающему. Меч всадника прошел над затылком инвалида, и рука всадника звонко встретилась с обухом топора. Всадник упал, а сверху на него одним завершающим движением упал топор. По мнению Оксаны, то, что сейчас произошло, было не боем, а, скорее, расправой. Так быстро это всё закончилось. Инвалид выдернул топор из тела и направился к ней, ей было страшно, она пыталась отползти от надвигающегося монстра − таким он ей теперь казался. А он, как будто почувствовав её страх, бросил топор, опустился на колени и так застыл.

Вода в ручье стала принимать багровый оттенок. Оксана дёрнулась и выскочила из воды. Постепенно она стала приходить в себя, осмотрелась. Платье было порвано в двух местах. На груди образовалось глубокое декольте, и если бы не жёлтый топик, то её грудь оказалась бы на всеобщем обозрение. Талисман, который она так тщательно охраняла от чужих глаз, спрятать было некуда. Юбка тоже была разорвана, на левой ноге остался сапог, а на правой был только большой синяк на лодыжке. Саднили расцарапанные пальцы.

Сколько она так сидела, она не знала, но солнце уже ушло за горизонт. На неё навалился холод, и она поняла, что придётся идти домой, а то недолго и замёрзнуть. Она сняла с левой ноги сапог и попыталась встать. Было тяжело, оказалось, что ещё болит левое бедро, похоже, там тоже синяк. «Как я теперь покажусь на глаза царевичу?», – поймала она себя на мысли и тут же смутилась. Вслед за ней из воды поднялся её инвалид. Она посмотрела на него, проткнутого мечом, который так и остался в нём, хромого, со свёрнутой набок челюстью и без руки. Он спокойно поднял топор из воды. Она подковыляла к нему. «Он спас меня, мой терминатор», – подумала она о нём, подошла к нему, обняла и заплакала, вспомнив ещё одного защитника, который, несмотря на всё своё женоненавистничество, отдал за неё жизнь. А терминатор как стоял, так и остался стоять, смотря куда-то в пространство. Но у неё неожиданно потеплело на душе. Она отстранилась.

– Пойдём домой, – сказала она своему телохранителю, стоящему как истукан. Она поняла, что её подопечные, по крайней мере некоторые из них, могут постоять за себя и за неё. – А завтра мы найдём нашего героя и если жизнь в нём, как в тебе, до конца не угасла, с почестями примем его в наш приют или с почестями на третий день захороним, – потом посмотрела на тёмные силуэты в ручье и добавила: – И их тоже.

В лунном свете трудно было отыскать место, где они могли бы подняться из лога. Пришлось подниматься на ощупь, цепляться за колючую траву расцарапанными пальцами. Благо, подъём в этой части не был так крут, как в том месте, где они спустились в лог, и можно было спокойно подняться, будто это просто холм.

Выбравшись из лога, Оксана увидела синие ночные поля и зарево за холмами. Шатер всё ещё горел. Она посмотрела в сторону лагеря колдуна. Шатров не увидела, хотя костры там ещё горели.

«Может, остатки лагеря догорают», – подумала она, «А может, они и не стали его сильно жечь, опасаясь, что лес загорится. Да какая в принципе разница», – думала она.

Она хорошо знала место и шла прямо к дому. С каждым шагом в ней нарастала тревога, что-то было совсем не так. За ней бодро ковылял её телохранитель. Она посмотрела на свое поле, кусты и стебли сливались в синеве, и только отдельные стебли и листья луна выхватывала своим светом. Оксана посмотрела в сторону сараев, но и там было тихо. Она заглянула в один из них. В сарае лежала разорванная овечка на подстилке из соломы. Оксана отошла от сарая и встала посреди поля, посмотрела на все постройки, вздохнула и пошла в дом.

«Они ушли все, кроме одного, и забрали с собой всё», – она почувствовала себя одиноко. Ей вновь стало прохладно. Она обняла себя за плечи, чтобы меньше дрожать, и пошла в дом. Её дом. Оксана избавилась от платья, надела на себя белую сорочку, амулет не стала прятать под нее, чтобы было удобно спать. Завернулась в шкуры и уснула.

Наутро она услышала громкий стук.