Амулет мертвых

Солнце клонилось к горизонту и ей осталось продеть один ремешок в ещё не сделанные дырки, мимо уже прошли пастухи и заперлись с овцами в сарае. Носатый, похоже, собрал всех гусениц и кузнечиков на грядках и пошел за ними в поле. А тот, кого он осчастливил бадьей, так и стоял, разве что чаще стал крутить головой. «Надо, наверно, освободить его от столь тяжкого бремени», ‒ улыбнулась Оксана.

Из-за сарая прямо на поле с грядками, что находились за кустами, выехал всадник на черном скакуне. На нём были черные доспехи и чёрная накидка. Оксана до глубины души была возмущена тем, что этот козел потоптал её посадки! Даже овцы с её больными научились ходить по бороздам. А этот...

Она поднялась, чтобы высказать ему всё, что думает, и наткнулась на его холодные и жестокие глаза. И слова застряли у неё в горле, она кашлянула, пытаясь снова начать дышать. А он медленно ехал к ней, не скрывая своего интереса. Оксана застыла от страха, вдруг поняв, что убежать ей не удастся. Всадник, надвигаясь, стоптал куст смородины. И когда поравнялся со Счастливчиком, был облит содержимым бадьи. Желтки медленно стекали по его латам и лошади. Судя по выражению на лице Счастливчика, он и впрямь был счастлив. А вот всадник и его лошадь этим чувством похвастаться не могли. Конь встал на дыбы и сильно ударил в грудь обидчика передним копытом. Тот, не сменив счастливой улыбки, улетел в траву за сараем. Всадник извлёк из ножен длинную кривую саблю. Повернулся к ней, огляделся холодными глазами и вложил оружие обратно в ножны. После развернул скакуна и галопом проскакал мимо неё за дом. Какое-то время она ещё слышала топот его копыт, но сдвинуться с места не могла.

«Что это было?» ‒ первое, что пришло в голову. Из ступора её вывел Счастливчик. «Вот теперь всегда его так буду звать», ‒ решила она. Он поднялся из травы всё с той же счастливой улыбкой на молодом лице и бодро подойдя к бадье, поднял её и принес Оксане. В его груди остался глубокий след от копыта, но ему это не мешало.

‒ Спасибо, Счастливчик, – прошептала она.

Услышав её голос, он радостно коротко подпрыгнул, потом прыгнул выше головы, перевернулся в воздухе, но на ноги встать не успел, ударился о землю коленями, а потом лицом. Оксана вдохнула и прижала руку ко рту от испуга за своего именинника. Но тот так же резво поднялся и поковылял по своим делам. На его лице навсегда осталась рваная рана на лбу, а левая нога время от времени сгибалась, как у кузнечика.

Оксана вспомнила о грядках, поджала губы и пошла посмотреть, что уцелело под копытами всадника. Она прошла поле по периметру, посмотрела на два растоптанных вилка капусты, разбитую тыкву, смятую фасоль и на брешь в кустах смородины. «Всё в пределах погрешности», ‒ всплыло в её голове. Она потеряла не больше, чем теряла обычно в результате действий своих помощников. «Может, он тоже больной, как и все вокруг, и не отдаёт себе отчет в своих действиях, ‒ размышляла она. ‒ Похоже, я тоже с ними с ума схожу. Приехал какой-то типчик, стоптал мои посадки, пнул моего помощника, а я считаю это в порядке вещей». От этой мысли ей стало не по себе. «Пофигизм» ‒ дала она определение состоянию своего разума. А это состояние считалось в её семье одним из самых страшных грехов. Если тебя что-то не устраивает, ты должен с этим бороться, говорил отец. И мать с ним соглашалась, вся их жизнь была в постоянной борьбе. Конкуренты – вот главная тема их разговоров, всегда надо быть лучшей и никому не позволять вытирать о себя ноги, а как только в тебе появилось безразличие к своим трудам, значит, ты перестал себя любить. И в самолюбовании, наверное, не было никого, равного её родителям. «Я всё больше напоминаю своих мертвяков в своём отношении к жизни», ‒ неожиданно пришло осознание.

Эта мысль её разозлила. Она пнула первую попавшуюся тыкву, но она оказалась твёрже ноги, и Оксана, вскрикнув от боли, опустилась на колени, обхватив ушибленные пальцы и лодыжку. «Ладно еще когда какая-то тупая скотина портит мой урожай, но сама-то я что творю?» ‒ подумала она и успокоилась.

Всё было, как всегда. Солнце уперлось в высокий холм, и его тень легла на постройки и её поле. Доделывать наряд сегодня она уже не собиралась, но вот что надо сделать прямо сейчас, так это развести огонь в очаге. Иначе потом придётся копошиться в полной темноте. А этого она совсем не хотела.

Следующий день прошел без приключений, Оксана доделала свой наряд, искупалась и облачилась в меха. Так было значительно теплее. Платья она постирала на реке и убрала в сундук до поры до времени. Поврежденные грядки взялись восстанавливать её «мастера садового искусства». Они заново перекопали повреждённые участки, удивительно ровно нарезали борозды и посадили новые семена. Оксана долго смеялась, когда они выкорчевали тыкву, которую она пнула, отделили от стебля, с большим почтением положили её в водрузили её в небольшую ямку и слегка прикопали, оставив на поверхности маленькую оранжевую верхушку и зелёный хвостик.