Анафем

– Или лоритом множественных миров, – вставил я.

– Ах, так вы всё-таки слушали!

– Я думал, вы просто хотите разрядить обстановку.

– Кто был их Эвенедриком, фраа Арсибальт?

– Простите? – Арсибальт зачарованно раскрыл рот, но тут суура Трис сунула ему в руки огромный грязный поднос.

– Фраа Тавенер, кто был светителем Гемном на планете Кватор? Трис, кто была леди Барито на Антаркте? Фраа Орхан, верят ли в Бога на Пангее, и, если да, тот же это Бог, что у матарритов, или другой?

– Должен быть тот же, прасуура Мойра! – воскликнул Орхан (я окончательно решил считать его мужчиной) и сделал жест, который я видел раньше. Какое-то богопоклонническое суеверие.

– Фраа Эразмас, кто открыл Халикаарнову диагональ на планете Диасп?

– Вы хотите сказать, что, поскольку они, очевидно, думали о том же…

– Должны были думать, иначе не построили бы этот корабль! – вставил Барб.

– У вас гораздо более свежие головы, более подвижные мозги, чем у некоторых в этом мессалоне, – сказала Мойра. – Я подумала, что у вас могут возникнуть соображения.

Суура Трис повернулась и сказала:

– Вы предполагаете, что светители из разных миров совпадают один в один? Общее сознание во многих мирах?

– Я спрашиваю вас, – сказала Мойра.

Я молчал, охваченный тем беспокойством, которое в последнее время накатывало на меня, как только разговор устремлялся в это русло. В своих последних словах, за минуты до смерти, Ороло предупредил меня, что тысячники знают о единстве сознания в разных мирах и построили на нём праксис: то есть легенда об инкантерах основана на фактах. Может быть, ко мне вернулась старая привычка слишком много тревожиться, но мне казалось, что разговор, в котором я участвую, опасно близок к теме инкантеров.

Арсибальт, не обременённый моими тревогами, приготовился ответить. Он поставил вымытый поднос в сушку, вытер ладони о стлу и расправил плечи:

– Хорошо. Любая такая гипотеза должна строиться на объяснении, почему разные сознания на разных мировых путях думают одно и то же. Некоторые всегда могут предложить религиозное объяснение, – он покосился на Орхана, – другие…

– Можешь не скрывать свою веру в ГТМ – вспомни, с кем ты говоришь! Я и не такое видела!

– Да, прасуура Мойра, – ответил Арсибальт, склонив голову.

– Как знание распространяется из общего теорического мира – я не буду называть его Гилеиным, поскольку, очевидно, на планете Кватор не было женщины по имени Гилея, – в сознание разных светителей из разных миров? И происходит ли это сейчас – между ними и нами? – вбрасывая в кухню свои мозговзрывающие гранаты, суура Мойра бочком отступала к дальней двери и едва не столкнулась с Эмманом Белдо, который вернулся, доставив свою препту домой.

– Судя по всему, завтрашний мессал и будет про это говорить, – заметил я.

– Зачем ждать? Не расслабляйтесь! – И Мойра стремительно вышла в темноту. Карвалла, бросив полотенце, рванула за ней, накидывая на голову стлу. Эмман вежливо посторонился, затем уставился вслед Карвалле и смотрел, пока та не исчезла из виду. Когда он повернулся обратно, суура Трис залепила ему в физиономию мокрой губкой.

– Не могут же эти пути просто блуждать в Гемновом пространстве… – сказал Эмман.

– Как мы в темноте? – предположил я. Мы искали подходящий лукуб.

– Без всякого смысла. Или могут?

– Ты про мировые пути? Повествования?

– Наверное. Кстати, что вокруг них за сыр-бор?

Вопрос был довольно расплывчатым, но я, кажется, понял, что имел в виду Эмман.

– Ты про то, что фраа Джад употребляет слово «повествования»?

– Да. Трудновато будет скормить это…

– Бонзам?

– Так вы называете коллег моей препты?

– Некоторые из нас – да.

– Так вот, они все довольно приземлённые. Такие возвышенные вещи – не для них.

– Ладно, давай я подберу пример. Помнишь, что сказал Арсибальт? Про кусок льда в звезде?

– Конечно. Существует точка в Гемновом пространстве, соответствующая космосу, где есть даже это.

– Конфигурация космоса, заданная этой точкой, – сказал я, – включает, помимо звёзд и планет, воробьёв и пчёл, спилей, книг и всего остального, одну звезду, в которой находится большой кусок льда. Точка, как ты помнишь, всего лишь длинная последовательность чисел – координат – не более и не менее реальная, чем любая другая.

– Её реальность – или в данном случае нереальность – вытекает из каких-то других соображений.

– Верно. В данном случае – что описываемая ситуация абсолютно нелепа.

– Как такое могло случиться, для начала? – подхватил Эмман, проникаясь духом аргумента.

– Случиться. Вот ключевое слово, – сказал я, жалея, что не могу объяснять так же хорошо, как Ороло. – Как понимать, что нечто случилось? – Вышло довольно убого. – Не просто эта ситуация – изолированная точка в конфигурационном пространстве – возникла и сразу исчезла. Скажем, у тебя есть обычная звезда, и вдруг – бац! – в один космический миг посреди неё материализуется глыба льда, а в следующий – бац! – глыбы нет. Это не называется «случилось».

– А если у тебя есть гемнопространственный телепортатор?