Анаксимандр и рождение науки

Милет стал местом встречи зарождающейся греческой цивилизации и древней мудрости Ближнего Востока. Согласно преданию, Фалес побывал в Вавилонии и Египте, где измерил высоту пирамид. Можно ли придумать образ, который бы лучше иллюстрировал первый контакт новой геометрической науки Греции с древними традициями Египта? Согласно Геродоту, Солон отправился в свои путешествия θεωριης εινεκ, «из любви к мудрости». Античные авторы прямо упоминают только о двух поездках Анаксимандра – в Спарту и Аполлонию на Черном море. Однако его мысль носит явные следы иностранного влияния, а некоторые современные исследователи усматривают в его мысли даже влияние Персии.

Платон спустя два столетия после Анаксимандра также описывал происходившие во времена Солона (то есть при жизни Анаксимандра) путешествия в Египет. В этих путешествиях греки беседовали с египетскими жрецами и узнавали то, что им было неизвестно прежде. В результате взаимопроникновения обширных традиционных знаний Средиземноморья и новых культурных установок молодого греческого и индоевропейского мира в Милете произошла грандиозная культурная революция.

Геродот в своем труде «История» красочно описал эпизод, в котором запечатлен этот волшебный момент. Он рассказывает о произошедшем с ним во время поездки в Египет случае – таком же, который, по его словам, происходил ранее с Гекатеем.

Когда однажды историк Гекатей во время пребывания в Фивах перечислил жрецам свою родословную (его родоначальник, шестнадцатый предок, по его словам, был богом), тогда жрецы фиванского Зевса поступили с ним так же, как и со мной, хотя я и не рассказывал им своей родословной. Они привели меня в огромное святилище [Зевса] и показали ряд колоссальных деревянных статуй. Их было действительно столько, сколько я перечислил выше. Каждый верховный жрец ставил там в храме еще при жизни себе статую. Так вот, жрецы перечисляли и показывали мне все статуи друг за другом: всегда сын жреца следовал за отцом. Так они проходили по порядку, начиная от статуи скончавшегося последним жреца, пока не показали все статуи. И вот, когда Гекатей сослался на свою родословную и в шестнадцатом колене возводил ее к богу, они противопоставили ему свои родословные расчеты и оспаривали происхождение человека от бога. Противопоставляли же они свои расчеты вот как. Каждая из этих вот колоссальных статуй, говорили они, это «пиромис» и сын пиромиса, пока не показали ему одну за другой 345 колоссальных статуй (и всегда пиромис происходил от пиромиса), но не возводили их происхождения ни к богу, ни к герою. «Пиромис» же по-эллински означает «прекрасный и благородный человек». Так вот, такими и были все эти люди, статуи которых там стояли, а вовсе не богами[41].

Решение Геродота рассказать об этом эпизоде столь подробно свидетельствует о том, какое глубокое впечатление произвело на греческую культуру знакомство с древнеегипетскими традициями. Гекатей, как и все его греческие современники, считал, что мир существует не более двадцати поколений людей, и хвастался тем, что приходится богам близким родственником. Но тут появился египетский верховный жрец, который отвел его в мрачный древний храм и показал свидетельства существования в человеческой цивилизации 345 поколений. Недолгое прошлое греческого мира выглядело по сравнению с этим просто смешным. Если это случилось с Гекатеем и Геродотом, то, вероятно, случилось и со многими другими прославленными греками, посетившими Египет: такими как Фалес и, возможно, Анаксимандр. Джеймс Шотвелл прекрасно описал эту ситуацию в 1922 году.