Анаксимандр и рождение науки

Более того, различия в межкультурных суждениях имеют ту же природу, что и различия во мнениях между группами или отдельными представителями той или иной культуры. На самом деле их природа та же, что и у калейдоскопа мыслей и мнений, который проносится в голове, когда мы, еще до конца не определившись, взвешиваем различные варианты перед принятием решения. Человеческое мышление – это не ряд неизменных, обособленных культурных карт, которые мы получаем в руки. На самом деле это непрерывная перетасовка на всех уровнях и во всех масштабах. Это постоянная конфронтация с другими мыслями и с тем «внешним миром», который мы называем реальностью.

Конечно, мы можем на мгновение представить, что все вещи одинаковы, что реальность – это сон. Так мы сможем улыбаться, подобно Будде, но только при условии, что мы продолжим жить в реальности, вовлекаться в нее, стремиться ее понять и принимать решения в соответствии с ней. Мы можем делать все это с улыбкой Будды, но мы всегда должны идти вперед, понимать мир, отстаивать свою позицию.

Мы верим в свои суждения об истине, мы придерживаемся своих этических установок, мы делаем выбор, руководствуясь своими эстетическими критериями. Мы делаем это не по своей воле или в соответствии с идеологией, а просто потому, что мыслить и жить – значит судить и выбирать. Мы делаем это изнутри системы мышления, которая даже в масштабах отдельной культуры или отдельной головы богата, многообразна и неоднородна. Наши суждения эволюционируют, растут, встречаются и влияют друг на друга.

Тот факт, что принесение девушек в жертву богам когда-то считалось хорошим и справедливым делом, не делает его менее предосудительным сегодня. Точно так же осознание исторической и культурной изменчивости суждений не делает все варианты равными и не освобождает нас от необходимости выносить суждения. Это осознание лишь делает нас более открытыми к новому и разумными в оценке тех сложных оснований, на которых мы о чем-либо судим.

Я хотел бы привести один из множества примеров, что иллюстрируют путаницу, сложившуюся, на мой взгляд, в этом вопросе. Этот пример касается непосредственно темы, обсуждаемой в этой книге, – истории научной мысли.

Недавно я прочитал очень хорошую статью, в которой сравниваются два похожих измерения, которые были проведены двумя далекими друг от друга цивилизациями. Первое – это знаменитое измерение высоты Солнца над горизонтом на основании географической широты, выполненное Эратосфеном в третьем веке до н. э. Цель Эратосфена состояла в том, чтобы определить размеры Земли. Полученное им значение окружности Земли оказалось на удивление близким к тому, которое мы можем найти сегодня в книгах по географии. Второе измерение – идентично тому, что было выполнено в Китае примерно в то же время, но с другой целью. Китайские астрономы, основываясь на космологии, в которой Земля считалась плоской, использовали это измерение, чтобы вычислить расстояние между Землей и Солнцем, и пришли к совершенно неверному выводу, будто Солнце находится очень близко к Земле, всего в нескольких тысячах километров над ее поверхностью (ил. 17).

Это увлекательная статья, которая позволяет увидеть множество аналогий и различий между двумя далеко отстоящими друг от друга мирами и двумя великими цивилизациями нашей маленькой планеты. Однако когда я дочитал статью до конца, меня озадачило одно обстоятельство, которое осталось в ней неупомянутым: интерпретация этих измерений, данная Эратосфеном, была верной и способствовала тому, что на Западе впоследствии всегда знали правильную форму и размеры Земли, в то время как интерпретация этих же измерений китайскими астрономами была ошибочной и привела к роковому заблуждению, которое во многом подорвало развитие науки в Китае.

Ил. 17. Высота Солнца над горизонтом меняется в зависимости от географической широты. Слева – интерпретация Эратосфена: Солнце далеко от Земли, а изменения высоты Солнца обусловлены округлой формой Земли. Измеряя эти изменения, можно определить радиус (r) Земли. Справа – китайская интерпретация: Земля плоская, а изменения обусловлены близостью Солнца к Земле. Измеряя эти изменения, якобы можно вычислить расстояние (h) до Солнца, которое находится близко к Земле.

Позже мне довелось встретиться с автором этой статьи, Лизой Рафалс, и я спросил, что она думает об этом различии. Она объяснила, что моя точка зрения ошибочна, поскольку истинностное значение знаний о форме Земли и расстоянии до Солнца должно оцениваться только в рамках систем истины соответствующих цивилизаций. Говорить о «верном» или «неверном» в этом контексте бессмысленно.