Анархизм

Правда, этот акт есть единоборство личности не только против отдельного лица, но, в сущности, против целой общественной системы. И в этом бескорыстном выступлении немало героизма, неподдельной красоты и мощи. Они сообщают акту характер подвига, в молодых, чистых, всех способных к экзальтации, зажигают энтузиазм. Акт ли это самозащиты-обороны, акт ли это личной мести или чистого безумия, но террорист всегда готов пасть жертвой, и это самообречение борца окружает голову его светлым нимбом мученичества.

Но вне этих заражающих влияний на небольшую относительно кучку «идеалистически» настроенных людей, практическое значение индивидуальных актов ничтожно.

А) Индивидуальный акт есть столько же доказательство силы, как и слабости. Этот акт – взрыв отчаяния, вопль бессилия перед сложившимся порядком. Верить в силу «бомбы» – значит извериться во всякой иной возможности действовать на людей и их политику. И потому террористический акт есть столько же акт «убийства», сколько и «самоубийства». Этим актом нельзя создать «нового мира»; можно лишь с честью покинуть «старый». И те, против кого направляются подобные акты, превосходно понимают их внутреннее бессилие. Они могут повредить, убить частное, конкретное, а иногда даже случайное выражение системы, но не в состоянии убить ее «духа». Какое может быть дано лучшее доказательство непобедимости той власти, против которой единственно возможным средством оказывается «динамит»?

В) Никогда ни бомба, ни динамит, ни вообще какие бы то ни было насильственные средства в этом роде не производили такого устрашающего впечатления на власть, чтобы она самоупразднилась под гипнозом страха. Прежде всего, прерогативы власти настолько обольстительны еще в глазах современного человечества, обладают такой огромной развращающей силой, что редкие относительно террористические акты не могут убить «психологии» власти. А в отдельных случаях, когда носитель власти обладает личным мужеством, террористический акт сообщает ему новые силы, укрепляющие его личную «психологию». Смакование возможности для себя «мученичества» порождает особую уверенность в себе, гордость, преувеличенное сознание своего значения, презрение к врагу, особое сладострастие жестокости. Наконец террором можно было бы бороться против власти в примитивном обществе – при неразвитости общественных связей, при слабой дифференциации органов власти. В современном же обществе власть долгие относительно периоды покоится на прочном базисе общественных отношений. Самая власть представляет сложный комплекс органов, и устранение одного из ее представителей, хотя бы и влиятельнейшего, еще не колеблет всей системы, баланса, который сложился под влиянием совокупности реальных жизненных условий. Le roi est mort, vive le roi!

С) Практическая бесполезность террористических актов подтверждается еще тем, что они обычно порождают вспышки реакции, усиливают государственно-полицейский гнет, и вместе способствуют «поправению» общества. Россия имеет в этом смысле достаточно красноречивый пример – бессилия «Народной Воли», несмотря на исключительную даровитость и энергию отдельных ее членов.

D) Наконец террористические акты, возведенные в систему, нецелесообразны потому, что они санкционируют то зло, против которого призваны бороться. Если вора невозможно исправлять покражей у него, убийцу – убийством близкого ему человека, ибо подобными возмездиями воровство и убийство получают только лишнюю поддержку, то и террористическая политика правительства не может быть излечена или изменена террором. Террор, как мы сказали выше, сохраняет за собой значение лишь личного, «психологического» акта.

Еще более возражений и принципиального, и практического характера вызывает против себя «индивидуальное» присвоение частной собственности – экспроприация как тактический прием[27].

Никто не может оспаривать права не анархиста, но человека вообще, открыто и насильственно брать необходимое для себя и зависимых от него людей в тех случаях, когда условия общественной организации не могут обеспечить его человеческого существования. Но отсюда очень далеко до той «экспроприационной» практики, которая, устраняя якобы насильников и лодырей, в сущности их подменяет новыми фигурами. Беспринципность в этом направлении делает лишь то, что любой мошенник может наклеить на свой якобы «антибуржуазный» акт этикетку анархизма.