Анархизм

Лавровъ, разсуждая объ этой вр въ исчезновеніе «преступленій подъ вліяніемъ расцвта альтруизма, основательно замтилъ: «Это, конечно, весьма возможно и вроятно, даже если дло идетъ лишь о значительномъ уменьшеніи «преступленій противъ личности», совершаемыхъ подъ вліяніемъ страсти — почти неизбжно. Но современное состояніе психологіи все-таки не дозволяетъ поставить вполн достоврное предсказаніе о роли аффектовъ и страстей въ будущемъ обществ, такъ какъ до сихъ поръ мы имемъ крайне недостаточное число фактовъ для опредленія измненія силы и направленія аффектовъ въ личностяхъ подъ вліяніемъ измненія характера общественной среды и подъ вліяніемъ воспитанія. Среда, въ которой развивались личности, была до сихъ поръ наполнена вредными вліяніями, и воспитаніе было настолько подвержено случайностямъ въ своей практик, что «о степени вліянія боле здоровой среды и боле правильнаго воспитанія можно только догадываться». («Государственный элементъ въ будущемъ обществ»).

Лавровъ вритъ въ огромную роль общественнаго мннія въ будущемъ обществ, и все-же, хотя и въ очень туманныхъ чертахъ, говоритъ объ организаціи «возмездія».

«Будущее общество не будетъ нуждаться въ спеціальной полиціи, охраняющей личную безопасность, потому что вс будутъ охранять ее. Столь же мало, въ подобныхъ случаяхъ, можетъ понадобиться, спеціальный судъ, если преступленіе было совершено въ порыв непобдимой страсти и вызвало негодованіе общественнаго мннія, которое есть и мнніе самого преступника въ трезвомъ состояніи, то онъ наказанъ и собственнымъ осужденіемъ и сознаніемъ, что его осудили вс окружающіе, съ которыми онъ былъ связанъ тысячью разнобразныхъ нитей, кооперацій. Надо думать, что въ огромномъ большинств подобныхъ случаевъ — совершенно исключительныхъ, какъ я уже говорилъ — эта кара будетъ настолько тяжела, что побудитъ преступника или зажить свой проступокъ всми силами, или даже выселиться изъ общества, въ которомъ извстенъ... его проступокъ. Въ меньшинстве боле серьезныхъ случаевъ, при боле упорной натуре преступника, онъ можетъ подлежать приговору, не какихъ-нибудь спеціальныхъ судовъ, но общихъ собраній тхъ самыхъ группъ, въ которыя онъ свободно вступитъ для общаго дла и для взаимнаго развитія... Для исполненія приговора, не нужно никакой принудительной силы: самъ преступникъ исполнитъ его надъ собой, какъ бы онъ строгъ ни былъ».

Приведемъ мнніе еще другого, извстнаго своей гуманностью, анархиста — Малатесты: «Во всякомъ случа и какъ бы тамъ ни понимали это сами анархисты, которые, какъ и вс теоретики, могутъ потерять изъ виду дйствительность, гоняясь за кажущейся логичностью, — извстно, что народъ никогда не позволитъ безнаказанно посягать на свою свободу и благосостояніе, и если явится необходимость, онъ приметъ мры для защиты противъ антисоціальныхъ стремленій нсколькихъ. Но, разв есть для этого нужда въ тхъ людяхъ, ремесло которыхъ фабрикація законовъ? Или въ тхъ, которые отыскиваютъ и выдумываютъ нарушителей законовъ? Когда народъ дйствительно отвергаетъ что-нибудь, находя вреднымъ, онъ всегда суметъ этому воспрепятствовать и притомъ лучше, чмъ вс законодатели, жандармы и судьи по ремеслу. Когда бы народъ пожелалъ, въ пользу или во вредъ остальнымъ заставить уважать частную собственность, онъ заставилъ бы уважать ее, какъ не могла бы сдлать цлая армія жандармовъ» («Анархизмъ»).

Ниже мы будемъ еще знакомиться съ воззрніями анархистовъ на роль «принужденія» въ будущемъ обществ, но и сказаннаго довольно, чтобы видть, что анархизмъ признаетъ — «организацію», «порядокъ».

Но всякая организація есть результатъ соглашенія, а, слдовательно, заключаетъ въ себ извстную модификацію жизни каждаго.

Это убдительно было показано однимъ изъ наиболе солидныхъ и добросовстныхъ критиковъ анархизма — Штаммлеромъ («Теоретическія основы анархизма»).

ІІІтаммлеръ не вритъ въ анархическое «чудо» и отрицаетъ возможность соціальнаго существованія вн правового регулированія.

«Мысль о существованіи естественной гармоніи, какъ законной основы общественной жизни, неврна — пишетъ онъ. Сама соціальная жизнь — «въ дйствительности вообще иметъ смыслъ и существуетъ только при предположеніи созданныхъ людьми правилъ»; ...«въ любомъ соглашеніи между людьми уже находится сама по себ извстная модификація и извстное регулированіе естественной жизни каждаго отдльнаго человка».

Послднее положеніе — самоочевидно; отрицать ограниченіе частной воли въ соглашеніи; значило-бы признать абсурдомъ самое соглашеніе. Какія цли могло-бы оно преслдовать, какъ не опредленное направленіе личной воли, въ интересахъ достиженія цли, намченной участниками соглашенія. Предположеніе, что отдльный членъ соглашенія можетъ выйти изъ него въ любой моментъ — недопустимо, ибо этимъ легко можетъ быть разрушено все дло, которому соглашеніе призвано служить, не говоря уже о неуваженіи къ достоинству всхъ участниковъ соглашенія, выразившихъ въ немъ свою свободную волю.