Анархизм

Не было и нтъ еще людей вн определенной народности. Человкъ, если онъ не анекдотическое исключеніе, не можетъ не имть любви къ своей стран, своему языку, своей народной культур. Никогда — за исключеніемъ рдчайшихъ случаевъ — «чужое» ему не можетъ быть такъ доступно, какъ «свое». Вспомнимъ Герцена, Печерина... и сколько другихъ...

Космополитизмъ можетъ уживаться разв только съ абсолютнымъ индивидуализмомъ, такъ какъ послдній въ своемъ безграничномъ эгоизм, отвергающемъ свободу и равенство, разумется, самъ свободне отъ какихъ-либо обязательствъ и какой либо отвтственности въ обширномъ универзум, чмъ въ относительно узкихъ рамкахъ опредленной общественности или народности.

Въ этомъ смысл, наиболе послдовательнымъ и неуязвимымъ космополитомъ является бездушный капиталъ, который въ погон за большей прибылью не разбираетъ странъ и ту назоветъ своимъ отечествомъ, которая обезпечитъ ему наивысшій процентъ.

Такими космополитами кишла замчательная историческая эпоха — эпоха перехода къ новому времени. «Онъ не былъ ни нмцемъ, ни швейцарцемъ, ни фламандцемъ, ни французомъ, ни испанцемъ — пишетъ Ж. Орсье про знаменитаго авантюриста XVI-го вка Агриппу Неттесгеймскаго. — Онъ былъ всмъ сразу, судя по сторон, откуда дулъ втеръ удачи». Эти люди хали туда, гд имъ хорошо платили за ихъ талантъ, и тамъ устраивали они свое отечество. Но этотъ торгашескій индивидуализмъ давно исчезъ, и даже современные капитаны индустріи, помимо капиталистической «гордости», имютъ въ своемъ человческомъ баланс немного и «любви къ отечеству».

И, если мы склонны утверждать анархизмъ, какъ реалистическое міросозерцаніе, какъ любовь къ живой личности, а не къ мистическому мсиву по трафаретной рецептур, мы должны будемъ согласиться съ старымъ мыслителемъ Гердеромъ, предпочитавшимъ энергичнаго, полнаго жизни и любви къ своему племени дикаря — «цивилизованной тни», увлекаемой восторгомъ передъ «призракомъ рода человческаго».

Да, анархизмъ есть философія жизни, культъ всего реальнаго, индивидуальнаго, своеобразнаго въ ней и потому «націонализмъ», какъ живое, здоровое чувство любви къ своей родин, не можетъ не быть однимъ изъ элементовъ его всеобъемлющаго міросозерцанія.

«Пожалй меня, братъ мой! — говоритъ одинъ изъ героевъ Барбье. Мое горе — смертельно, ибо отечество перестало быть для меня прекраснымъ!»

ГЛАВА IX. Анархизмъ, какъ общественный идеалъ. (Анархо-гуманизмъ).

Анархизмъ — міросозерцаніе динамическое. Анархизмъ вритъ въ непрерывность мірового развитія, въ неостанавливающійся ростъ человческой природы и ея возможностей.

И вра эта — плодъ не отвлеченныхъ разсужденій, не романтической горячности, а результатъ непосредственныхъ наблюденій надъ всмъ, что насъ окружаетъ. Разв мы — люди ХХ-го столтія — не чувствуемъ въ себ пробужденія новыхъ чувствъ, не роемъ пропастей между нами и нашимъ прошлымъ, не сознаемъ, что каждымъ шагомъ нашимъ мы длаемъ все боле необъятными богатства міра, открываемъ въ себ неизсякаемую готовность къ новымъ опытамъ и тмъ отодвигаемъ грани конечнаго.

Наши потребности чудесно растутъ, человкъ становится полемъ для всевозможныхъ открытій, онъ по истин — неисчерпаемъ. Физіологическіе предлы жизни становятся тсны. Правъ былъ Гёте, что земной жизни — не довольно, чтобы достигнуть совершенства.

И анархическій идеалъ вытекаетъ изъ этого убжденія неисчерпаемости человческихъ способностей. Потому анархическій идеалъ не знаетъ конечныхъ формъ, не можетъ дать точнаго описанія и опредленія типа общественности, который бы являлся точнымъ его выраженіемъ.

Анархизмъ — неограниченное движеніе къ общественнымъ формамъ, не знающимъ насилія, въ которыхъ нтъ иныхъ препонъ къ послдовательнымъ, расширяющимся творческимъ исканіямъ, какъ въ ясномъ сознаніи ненарушимости правъ другого на творческое самоутвержденіе.

И никакая опредленная общественная форма не можетъ дать послдняго удовлетворенія, за которымъ нечего желать. Мыслить такъ — значило бы подчинить человческій духъ безусловному, т.-е. смерти.

Полная гармонической прелести библейская картина насъ не смущаетъ: «Тогда волкъ будетъ жить вмст съ ягненкомъ, и барсъ будетъ лежать вмст съ козленкомъ, и молодой левъ и волъ будутъ вмст, и малое дитя будетъ водить ихъ. И корова будетъ пастись съ медвдицею, и дтеныши ихъ будутъ лежать вмст, и левъ, какъ волъ, будетъ сть сно. И младенецъ будетъ играть надъ норою аспида, и дитя протянетъ руку свою на гнздо зми. Не будутъ длать зла и вреда на всей святой гор моей, ибо земля будетъ наполнена познаніемъ Ягве, какъ воды наполняютъ море» (Пророкъ Исаиія» II., 1—9).

Но эта идиллія поддерживается могущественнымъ стражемъ — Ягве. И для Исаиіи, Ягве — и стражъ и неограниченный владыка. И міръ, полный гармоническихъ чудесъ, живетъ, пока угоденъ Ягве.

Это — не идеалъ анархизма!