Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких

А.Б.

Начерчу обережный круг,

Станет он для тебя защитой,
Не разжать беде моих рук,
Не прервать ей мою молитву.

Между нами миры и пространства

И, быть может, столетья до встречи,
Только помни, мой милый странник,
Для тебя я зажгла эти свечи.

Начерчу обережный круг,

Заблестит голубым сиянием,
Для меня больше нет разлук,
Знаю, встреча идет за прощанием.

Прячь варенье – идет Букреев!

Букреев жил по-монашески скромно – в комнате стояли табурет и узкая железная кровать, накрытая потерявшим цвет солдатским одеялом, в углу пылились ненужные летом длинные беговые лыжи, к стене приставлен рюкзак со снаряжением, а рядом – дорогая гитара, которая, спустя годы, перешла к Денису Урубко. Теперь она находится в России и до сих пор – цела и невредима.

В поселок на видавшей виды «Победе» приезжал пятиборец Алексей Светоносов, привозивший на тренировку своих воспитанников. Незадолго до того, как жизнь скрестила тропы Буки и Лехи, он работал методистом по спорту в доме отдыха МВД и сопровождал группы со всего Советского Союза в маршрутах по Заилийскому Алатау. Какое-то время он преподавал в школе физкультуру и водил в горы детей. Однажды тренер по лыжному спорту Владимир Моисеев пригласил Светоносова в свою скромную квартиру в поселке Горный Садовод, после чего Алексей стал регулярно ездить туда вместе с учениками, чтобы переночевать и наутро вести ребят в поход. На момент знакомства с Букреевым он работал тренером по современному пятиборью, а Толя жил по соседству и однажды заглянул к Моисееву на огонек.

Турбаза «Алматау» по сей день стоит на своем месте, да только там давно не кипит жизнь, а тогда это был чуть ли не центр туристской вселенной. Во время тренировки Алексей Светоносов вставал во главе своей группы и бежал трусцой вверх по дороге, в сторону «Алматау», а вниз, к Горному Садоводу, вместе с юными лыжниками бежал Букреев. Спортсмены встречались на полпути, и оба тренера на минуту останавливались, чтобы перекинуться парой фраз и договориться о встрече.

Спелый апорт бесхозно валялся в траве, упавшие с деревьев плоды плыли по речке, чуть притормаживая в водоворотах. По осени Алексей с Толей ходили по окрестным садам и набирали полные рюкзаки яблок, чтобы не пропали даром халявные витамины. Пятиборец подвозил Букреева в город, если Толику надо было попасть на тренировку в СКА. Он помнит, как его «Победа» сползала по длинному серпантину, а за очередным витком дороги «голосовал» незнакомец. Усевшись сзади, попутчик протянул водителю две купюры. Их взял Анатолий, сидевший на переднем сиденье, одну небрежно положил в бардачок, а вторую, не оглядываясь, вернул владельцу.

– Хватит и половины, – заявил Толя, и Алексей уже в который раз поразился бесцеремонности своего товарища.

Как-то раз Светоносов подошел к бараку, легонько стукнул в дверь, заявив о своем присутствии, вошел. Анатолий как раз снял с плитки почерневший от чада и времени чайник.

– А, Леха, заходи. Выпьем по кружке чая и помчимся наверх. У меня ребята на турбазе, у нас сбор по общефизической подготовке, – сказал хозяин дома.

Алексей молча взял в руки гитару, присел на табурет и стал умело перебирать струны. Композиция «Кафедральный собор» Агустина Барриоса Мангоре неизменно пробуждала у Букреева какие-то воспоминания, и он затих, сидя с кружкой чая на кровати. Алексей подозревал, что эта мелодия вызывает в мыслях Толика образ Натальи. Гитарист закончил играть, поставил инструмент на место, потом взял ложку, зачерпнул из банки янтарный мед, и вдруг Толя, мгновенно перестроившись из минора в мажор, шутливо заметил:

– Лех, Лех, ты это… когда чай пьешь, не забывай, что мед – это не борщ. Мечи реже веслом и здоровее будешь. Тренерской-то зарплаты на хлеб с маслом не хватает.

Алексей смутился и положил ложку на стол.

– Сам живу на тренерскую зарплату, знаю. Ну ладно… Слушай, Толян, я решил готовиться к чемпионату мира среди мастеров, нашел спонсора, который оплатит билеты. А Казбек Валиев предлагает мне сводить группу туристов в трекинг, и это будет хорошая тренировка. Дашь мне палатку и спальный мешок?

– Двадцать баксов, – не моргнув, бросил Букреев, и гость растерялся.

– Но я заработаю пятьдесят, а тебе отдам двадцать. Выходит, когда дело касается денег, мы не друзья, да?

– Я во всем себе отказывал, чтобы иметь личный спальник и свою палатку. Леха, ты не обижайся! Лучше побегай вместе со мной.

– Я со своими пацанами побегаю, – отпарировал огорченный отказом пятиборец.

– Ты не понял. Из Горного Садовода бежим через горы до Медео, там садимся на автобус и спускаемся в город.