Анатолий Солоницын. Странствия артиста: вместе с Андреем Тарковским

Вот они, послушай: «Я всего лишь трубач и не участвую в битве… И наша труба зовет людей не ко взаимным распрям или сражениям и битвам, а, наоборот, к тому, чтобы они, заключив мир между собою, объединенными силами встали на борьбу с природой, захватили штурмом ее неприступные укрепления и раздвинули границы человеческого могущества»… Представляешь, семнадцатый век!

– Да, замечательно, но вот только про «борьбу с природой»…

– Это надо понимать как познание тайн природы, а не так, как нынче толкуют о сохранении природы…

Разговор постепенно увлекал его, и он забывался. Казалось, никакой болезни нет, просто он прилег отдохнуть, а вставать не хочет, и вот мы болтаем, как обычно… Опять на «вечную тему» – о том, что такое актерская профессия…

– Ну и пусть меня считают «пижоном», «оригиналом». Но от своей точки зрения я не отступлюсь. Актер – это функция. Конечно, функция эмоциональная, мыслящая, но функция.

Актерская секция Союза кинематографистов провела дискуссию о нашей профессии. Я выступил. Там почти все были против меня.

Все называют себя личностями, художниками… Помню, еще в пятидесятые годы я прочитал статью Льва Свердлина – он ратовал, чтобы вообще работать без режиссера. А вот Константин Петрович Максимов, как ты помнишь, учил нас как раз противоположному – полностью подчиняться режиссуре. С тех пор я всегда старался придерживаться этого принципа. Ну, сам подумай. Кто такой актер? Художник – это человек, который создает произведения искусства, то есть делает картину, или кинокартину, или спектакль… А актер? Он лишь часть в общей конструкции режиссера.

– Но разве актер не создает образ? Разве он не участвует как полноправный член творческого коллектива в создании произведения искусства?

– Участвует. Но он только помогает режиссеру. Думаю, высшая степень актерского профессионализма заключается в том, что я идеально точно выполняю задание режиссера. Пусть даже самого плохого, а у нас таких пруд пруди… Но я как актер все равно обязан подчиниться его замыслу.

– А как же тогда быть со стремлением выразить общественный, личный идеал? Со стремлением утвердить какую-то идею?

– Помнишь, я тебе рассказывал, что получилось у меня на съемках фильма «Любить человека»? Когда я невольно выполнил его, режиссера, установку?

– Ну и что? Просто режиссер оказался опытней тебя. Вот один из критиков как-то верно написал: тема творчества Солоницына – это тема встревоженной совести. И действительно, если посмотреть твои основные работы, то можно понять – в твоих образах, их судьбе речь идет о людях, у которых есть совесть и которые хотят жить по совести. Так как это согласуется с той мыслью, о которой ты постоянно говоришь, что актер – функция?

– Видимо, это происходит подсознательно… Видимо, режиссеры чувствуют, что на такую-то роль именно я гожусь, а не кто-то другой.

– Но выходит, это закономерность? Выходит, что такова общая тенденция нашего кинематографа – раз нужен такой актер, как ты, столь разным режиссерам? Разумеется, есть и другие устремления, потому есть и другие актеры.

– Верно. Вот у плохих режиссеров даже хорошие актеры играют плохо. А у хороших режиссеров даже посредственные актеры играют хорошо. Почему? Да потому, что когда хороший актер приходит к плохому режиссеру, он получает плохие задачи. А у хорошего режиссера в его атмосфере даже плохой актер раскрывается, потому что сами идеи режиссера, текст сценария «вывозят» артиста…

– Ты, по-моему, больше говоришь о технике работы.

– О профессионализме. В нашей профессии вот что получается. Режиссеры нередко делают халтуру за счет совестливых людей. Артист ведь хочет верить и верит до последнего, что даже из посредственной роли у него что-то получится. Но это самообман. Из плохой роли никогда хорошей не будет. Это все равно что взять и заорать: «Идемте искать алмазы во дворе «Мосфильма».

Но ведь там нет алмазов, это все знают. Я этот пример люблю повторять, извини, если уже говорил…

– А если актер понимает, что роль не его, что фильм будет плохой, и идет сниматься…

– То он заведомо совершает бестактный, бессовестный поступок. И его ничем нельзя оправдать. Ни семьей, ни тем, что заработок нужен. Однако тут много ловушек… Ну, например… Есть режиссеры – просто прекрасные люди. Но плохие профессионалы. И вот видишь, что у такого режиссера собирается замечательная группа. Как же тут быть, если тебя приглашают сниматься?

Я не мог отказаться от роли в фильме «Один шанс из тысячи», хотя наперед знал, что фильм будет посредственный. Здесь перевес взяло личное отношение к режиссеру. А должно быть творческое… Есть и другие ловушки. Например, я отказываюсь сниматься. Раз, два. А если на третий меня уже никто не пригласит? Вот тут надо иметь терпение, мужество… Вообще, с какой стороны ни возьми, ото всех зависишь. Может быть, поэтому многие относятся к актерам чуть ли не с презрением…

– Ну почему… Вспомни, как Гамлет встречает актеров.

– Гамлет – исключение.

– Но мы же знаем, что исключение и составляет правило. Есть обывательское представление о профессии актера, а есть понимание ее подлинной сути.