Анатомия детектива

Обратная сторона этого подхода — изображение слуг. Шофер, лакей, горничная, камеристка, повариха, садовник, камердинер — все они комические фигуры, паяцы или зловещие и сомнительные личности. И в любом случае статисты, пешки на шахматной доске детектива, в них нет ничего человеческого, даже в той малой степени, что встречается в остальных, которые, впрочем, тоже изображены дегуманизированно. Все писатели золотого века закономерно издеваются над ними. Агата Кристи заставляет их говорить на жаргоне, подчеркивая этим их примитивность. Вследствие каких-то причин традиционно наиболее недоброжелательно описываются шоферы. Этот подход хорошо ощутим в Англии, где чувствовалось проявление спеси высших и средних классов в отношении к многочисленной в то время прослойке домашней прислуги.

Точно так же бросается в глаза и социальный предрассудок, характерный для англосакской нелюбви к иностранцам, в изображении ими чужеземцев. После боксерского восстания 1900 года для подданного Британской империи в течение четырех десятилетий не было более ненавистной фигуры, чем китаец. В книгах Сакса Ромера воплощением «желтой опасности» был Фу-Манчу. Уже в первом своем произведении «Доктор Фу-Манчу» Ромер рисовал китайцев ворами, наемными убийцами, садистами, торговцами наркотиками и живым товаром. Примеру его, конечно, последовали и другие. Расовая ненависть распространилась на всех иноземцев: евреев, итальянцев, негров, арабов.

Из произведений Дороти Л. Сейерс дюжинами можно цитировать такие фразы: «Этого господина с крючковатым носом и мясистыми веками мистер Честертон все же характеризует как симпатичного еврея по той простой причине, что зовут его Натаном Абрахамсом, а не Монтегью или Макдоналдом...» Либо: «...странный итальянский субчик небольшого роста, с ножом в кармане, вертлявый, Как обезьяна». А вот у Марджери Эллингхем: «Он был иностранцем, непомерно жирным, с выступающим кадыком... толстыми веками, широким носом, поразительно высоким лбом, с прямо зачесанными назад длинными, лохматыми волосами...» Или же: «Мужчина был иностранцем, это можно было определить в мгновение ока... зачесанные с высокого лба назад блестящие седые волосы обрамляли странное зловещее лицо».

Агата Кристи излагала столь же предвзято: «Маленький человечек с крысиным лицом... Отец его был польским евреем, странствующим портным...» Или: «.. .смягчал, но не мог скрыть лица девушки, покрытого грубым слоем краски. Не мог скрыть ярко выраженные широкие монголоидные черты ее лица. Не оставляли сомнений ни род занятий, ни национальная принадлежность Ольги Демирофф».

Впрочем, уже Артур Конан Дойл такими карикатурными чертами изобразил одного из своих эпизодических героев: «Распахнулась дверь, и огромный негр ворвался в комнату. Если бы он не был так ужасен, то показался бы смешным в своем сером пиджаке в яркую, кричащую клетку, с развевающимся галстуком цвета лососины. У него было широкое лицо с плоским выдающимся вперед носом, глубоко сидящие глаза. Он окинул всех нас злобным горящим взглядом».

Поэтичность

В каждой разновидности сказки, а также и детективной истории, есть нечто поэтичное.

Об этом свидетельствует природа тайны: интенсивность, сложность схватывания сути из-за ее сжатости, видимость неразделимости, особая образность, заигрывание с абсурдом, фиктивный характер, кажущаяся отдаленность от действительности, неведомая, подозреваемая в ней перспектива, подчеркнутая одноразовость, тонкое равновесие, хрупкость, проблескивающее очарование миниатюры, с каждым новым поворотом ширящаяся область фантазии, филигранная тщательность оформления. Чем более странной кажется тайна, тем она поэтичнее.

В итоговом анализе детектив, как и лирика, — это художественная форма «я», монолог детектива-мастера, проявляемый в словах и поступках..

Действие часто начинается туманно с какой-то загадки. Оно с полной силой влияет на фантазию читателя, вызывает у него видения, часто проецирует отвлеченные от истинной жизни сказочные положения и картины. Поэтические пейзажи.

Русло, повороты действия оставляют широкое пространство для порханий игровой фантазии, более того? они определенно подхлестывают полет мыслей, предположений. И влияют на духовный мир читателя: вызывают страх, тревогу, волнение догадки, радость узнавания.

Чудо ли, что — ощутив родство жанра с поэзией — фантазия длинного ряда ее представителей привела их к детективу? Наиболее известные среди них Генри Лонгфелло, Эдгар А. По, Уолт Уитмен, Редьярд Киплинг, Оскар Уайльд, Г.К. Честертон, А.А. Милн, Дилан Томас. Они слагали поэтические мысли и чудеса с такой легкостью, на какую способны лишь чуткие к интенсивным формам творцы.