Анатомия детектива

Оригинальность хотели поднять до главного измерителя ценности лишь несколько охотящихся за новизной авангардистских школ. Естественно, безрезультатно. Мысль, правда, получает выдающуюся роль в неожиданных развязках Генриха Гейне, остроумных новеллах О. Генри, новеллах-минутках Иштвана Эркеня, в эпиграммах, афоризмах и других литературных жанрах, но лишь на уровне внешней формы. Чтобы стать мерилом ценности, оригинальность должна перейти в содержание.

Это и последовало в детективе, где требование оригинальности идет из самой внутренней специфики. Кто согласится перечитать ту же самую тайну с тем же решением? Произведение романиста может дать что-то новое при каждом общении с книгой, детектив предназначен для одноразового чтения.

Ценитель искусства должен знать уже описанные замыслы, загадки, их решение, чтобы в новой истории заметить новый прием, насладиться до сих пор никогда не встречавшимся элементом тайны в способе убийства, месте действия, природе изобличительной улики. Модный вчера замысел повторит лишь неинформированный автор.

Известно, что в «Серебряном» Конан Дойла и «Йоркской загадке» Эммы Орци преступника можно узнать по тому, что собака, которой следовало бы лаять, молчит: она узнала человека. Эрл С. Гарднер запоздал со своим «Случаем с воющей собакой». Р. Остин Фримен в «Погребальном костре» и Морис Леблан в «Тигровом зубе» первые отождествили преступника по своеобразному прикусу зубов. Впервые у Конан Дойла в «Тайне Боскомской долины» и у Роналда Э. Нокса в «Трехкратном стуке» в качестве важных изобличительных улик выступают различные редкие марки сигарет и сигар.

Таинственные сообщения, содержащие ключ к преступлению, мы находим в книгах Г. Уинна «Дважды по 13», Р. Остина Фримена «Моабитская тайнопись» и «Синий скарабей», Конан Дойла «Пляшущие человечки». Г.К. Честертон в «Форме с изъяном», И. Зэнгвилл в «Тайне большого лука» и Каролин Уэллс в «Призрачном подземелье» первыми предложили решение такой загадки, когда убийство совершается в запертой изнутри комнате в присутствии бдительных полицейских.

Подобную ситуацию можно предложить вновь только с новым решением, как, например, сделал Роберт Дж. Кейси, разработавший физическое явление преломления света в тему для произведения «Тайна темной кладовки».

В историях Эдгара По «Убийство на улице Морг» и Конан Дойла «Собака Баскервилей» получили роль и животные. Впервые в истории жанра в книгах Р. Остина Фримена «Алиби мистера Пойнтинга» и С.С. Вэн Дайна «Дело об убийстве канарейки» преступник обеспечивает себе алиби с помощью проигрывателя.

В произведениях Р.О. Фримена «Алюминиевый кинжал» и Идена Филлпоттса «Мозаика» орудие убийства — выстреленный из ружья кинжал. В историях МакФарланда «За запертой дверью» и Идена Филлпоттса «Голос из тьмы» в первый раз использована атмосфера спиритического сеанса, чтобы вынудить убийцу сделать признание. В «Рашпиле» Филипа Макдоналда и «Покинутом доме» Конан Дойла преступнику обеспечивает алиби кукла, замаскированная человеком. В «Красном отпечатке большого пальца» Р.О. Фримена и «Руке в перчатке» Р.Л. Стивенсона убийца находит ловкий способ заменить отпечатки пальцев, чтобы сбить с толку следствие.

Разумеется, автор детектива стремится всеми средствами привлечь внимание к оригинальному, единичному характеру своего творения. Этому служит и перенасыщенная пряностями индивидуальность детектива-мастера. Внешние его приметы тоже могут быть эффектными. Клетчатая спортивная кепка, лупа и неизменная трубка тотчас вызывают в памяти каждого восторженного читателя образ Шерлока Холмса. Во рту инспектора Мегрэ трубка частенько повисает незажженной, но она «важный аксессуар» следствия. Лесли Чартерис выдумал для своего Ангела еще более образную фирменную марку: человеческая фигура с нимбом над головой, набросанная несколькими штрихами с простотой детских рисунков.

Известны и другие средства индивидуализации фирменной марки. Эрл С. Гарднер каждой своей истории о Перри Мейсоне давал название, подобающее процессуальному делу: «Случай с ...», это отлично сочеталось с его адвокатом-сыщиком. В работах С.С. Вэн Дайна часто возвращается начало названия: «Дело об убийстве ...» Г.К. Честертон имя своего сыщика-церковнослужителя всегда комбинировал с отвлеченным существительным: «Доброта патера Брауна», «Мудрость патера Брауна» и т.д. Эллери Куин в своих первых историях постоянно соединял входящее в заголовок слово «тайна» с существительным и прилагательным, носящим название страны: «Тайна египетского креста», «Тайна греческого гроба», «Тайна голландских башмаков», «Тайна американского ружья» и т.д.

Г. Литтл и Ф. Крейн обычно помечали свой произведения краской, большей частью, конечно, черной, К.У. Графтон — цитатами, Ф. Бидинг — цифрами. Джон Эванс вставлял в заголовки серийных историй слово «ореол»: «Медный ореол», «Кровавый ореол», «Дьявольский ореол» и т.д. А Макс Марри, так сказать,, придерживаясь стиля, использовал слово «труп»: «Труп молчит», «Трупы не облагают пошлиной» и т.д.