Анатомия души. Семь очерков по культурологии и социологии

переносить в данных конкретных условиях. Ни порог боли, ни уровень её переносимости не могут определяться

параметрами внешних воздействий, которые вызывают боль. Однако практически именно в этих параметрах они

и определяются. Кроме того, различия в порогах боли обусловлены особенностями актуального патологического

процесса. Болевая чувствительность представляет собой важнейший параметр, определяющий основные

свойства личности и психосоматические отношения человека, служит информативным показателем

адекватности и эффективности его биологической и социальной адаптации, состояния здоровья и

болезни. Например, обследование лиц, предпринимавших суицидальные попытки, показало, что у них повышен

уровень переносимости боли. Болевая чувствительность тесно связана с индивидуальными психологическими

особенностями каждого человека как отдельно взятой личности. Стенические эмоции, связанные с агрессивной

мотивацией, сопровождаются повышением порога боли. Астенические эмоции (страх, беззащитность), сопровождающие стратегию пассивной адаптации и прекращение текущей деятельности, развиваются на фоне

снижения порога боли.

В зависимости от особенностей восприятия боли природа разделила людей на 4 так называемых ноцицептивных, или болевых типа. Узнать, к какому из них принадлежит тот или иной человек, медикам помогает специальный

измеритель боли — алгезиметр. Болевой порог резко возрастает при ошеломлении человека (может возрасти на

100 процентов); также можно переступить болевой порог, если физический ущерб, нанесённый организму, будет

превышать порог в 1,5 раза, тогда у организма сразу проявляется боль (без болевого шока).

«Культ одухотворения акта смерти во имя справедливости, где адепты этого культа

находились в жертвенном экстазе предвосхищения терактов, которые они совершали,

как некое священнодействие» (...о народовольцах). 2017 © Свами Ранинанда

( http://parapsiu.narod.ru/_aphorisms_001.html)

Великий поэт современности, таким образом выразил свою гражданскую позицию в строках, восхваляющих «подвиг» Софьи Перовской:

Трусливые жертвы,

вы славы не стоите.

В стране, где террор

государственный быт,

невинно растоптанным быть

не достоинство,

уж лучше

за дело растоптанным быть!

Евгений Евтушенко поэма «Казанский университет» — 1970

Где у автора строк «трусливые жертвы», это император всея России Александр II, Столыпин

— государственный деятель и великий реформатор. Законное правление царственной особой

названо автором поэмы — «государственным террором», и конечно же народовольцы

«бомбисты», как их называли в те времена, повешенные за кровавый террор — «герои»!

Можно ли автора этих строк назвать конъюнктурщиком, написавшего поэму «Казанский

университет»? Судя, по искажённому отображению событий русской истории, как в кривых

зеркалах, - отчасти, да! Напрашивается закономерный вопрос, - а не является ли, автор

бессмертного произведения активным идеологическим адептом насилия коммунистической

идеи?!

В честь Софьи Перовской и других «первомартовцев» названы улицы, проспекты и открыты

памятные мемориальные доски во многих городах России, память «героев» террористов в

лице повешенных и расстрелянных за терроризм «народовольцев» увековечена, по этому

поводу у меня нет более желания комментировать... Ибо, всё это — высшая степень

лицемерия.

Примечательно, что классики русской литературы тонко, чувствовали страдания и сомнения

народа и тонко отображали эти настроения через раскрытие характеров, переживаний

главных героев романов. Например, Лев Толстой в романе «Война и мир» великолепно

раскрыл настроение народа перед Бородинским сражением через мысли и переживания князя

Андрея Болконского: «На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:

— То-то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! — сказал он.

— Грязно, — сказал князь Андрей, поморщившись.

— Мы сейчас очистим вам. — И Тимохин, ещё не одетый, побежал очищать.

— Князь хочет.

— Какой? Наш князь? — заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей

успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.

«Мясо, тело, chair a canon!» (фр. пушечное мясо) — думал он, глядя и на своё голое тело, и

вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при

виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде» («Война и мир»

Толстой т. 3,часть 2, гл. 5). С одной стороны, князь Андрей, как бы подготавливает себя к

близкой смерти в ходе предстоящего Бородинского. С другой стороны, подобные мысли