Анатомия любви

– Не бывает кухарок без шрамов на руках, мисс.

– Что ж, надеюсь, вас устроит, что на один будет меньше. На самом деле я спустилась, чтобы попросить вас оставить ужин для Чарльза и Йоны. Они могут сегодня вернуться поздно. Я велела им отправиться на прогулку в Сады Принцесс-стрит вместе.

Кухарка всплеснула руками.

– Ох, повезло им!

Сьюзан, посудница, со звоном шлепнула стопку тарелок на стол.

– Самое время! – фыркнула она. – Сколько я говорила этому парню, чтоб он что-нибудь сделал. Целыми днями смотрит на нее, как теленок, удивительно, как вообще успевает работать.

Тепло кухни – от слов кухарки, от потрескивания очага, от запаха рыбного пирога – затопило Хейзел и вытеснило все тяжелые чувства этого утра и предыдущего дня. Ее руки твердо и профессионально держали иглу и шпильку, накладывая и снимая шов. И ей понравилась возникшая при виде кухаркиной раны уверенность в том, что она знает, как ее лечить, и может это сделать. Возможно, с ее стороны и было глупостью надеяться найти работу хирурга официально, но, похоже, еще большей глупостью было убеждение, что учиться больше нет смысла, пусть даже пока есть возможность. Выйдя замуж за Бернарда, она покинет Хоторнден, оставит позади и свою импровизированную лабораторию, и отцовские книги. В Алмонт-хаус вместе с ней отправится только ее приданое и знания. Пока мать с Перси в Бате, а отец за границей, ей, вероятно, предоставлена последняя в жизни возможность посещать занятия, не боясь разоблачения. Возможно, это и есть ответ.

– Не могли бы вы и мне подогреть ужин? – спросила Хейзел. – У меня в Эдинбурге дело, и домой я, вероятно, вернусь поздно.

15

Как-то морозным ноябрьским утром на солидной дубовой двери Ле Гранд Леона появилась табличка, прибитая лично мистером Артуром. Убедившись, что та висит ровно, он вздохнул и зашел внутрь.

– Так, значит, это все-таки правда? – спросил Томас Поттер, ведущий актер. Рот его сжался в узкую, напряженную линию. Он оглянулся на Изабеллу, которая стояла у него за спиной, испуганно выглядывая из-за завесы золотистых волос.

– Чистая, – подтвердил мистер Артур. – А с учетом ситуации в городе только Богу известно, откроемся ли мы в следующем сезоне, поэтому всем вам лучше бы поискать себе другой заработок.

Изабелла потянула Томаса за край камзола.

– Том, а что мы будем делать с?..

Он обернулся к ней.

– Мы что-нибудь придумаем. Я что-нибудь придумаю.

И нежно поцеловал ее в макушку.

Джек слушал, сидя на стропилах. Вот уже несколько дней он прислушивался к разговорам мистера Артура и владельца театра, владельца театра и хореографа. В последние недели их представления проходили при почти пустом зале, и потертые красные сиденья покрылись тонким слоем пыли. Богатеи не рисковали отправляться в театр из опасения подцепить лихорадку. Сидели по домам. Поэтому, по крайней мере на какое-то время, Ле Гранд Леон закрывался.

– Ты можешь остаться, Джек, – предложил мистер Артур на следующий день, когда все актеры разошлись, и протянул тяжелую связку латунных ключей. – На самом деле я был бы этому рад. Защита от воров. Много платить не смогу – на самом деле вообще ничего не смогу – но у тебя будет крыша над головой, если нужно. Здорово будет, если ты сможешь присмотреть тут за всем. На случай, ну, ты знаешь.

– На какой случай? – спросил Джек, забирая ключи.

Мистер Артур грустно улыбнулся.

– На случай, если мы откроемся в следующем сезоне, – ответил он.

Затем по-отечески похлопал Джека по плечу и пошел по проходу в фойе, оставив мальчишку в театре, полном шепотков и призраков.

Перед Джеком встала необходимость снова отправляться за телами, если он хотел есть.

16

Хейзел была почти уверена, что главная дверь Эдинбургского Королевского Анатомического общества с улицы ведет прямо в анатомический театр, виденный ею лишь из-под зрительских рядов. Однако, после того как Хейзел постучала латунным молоточком в дверь, лакей в напудренном парике вежливо проводил ее в со вкусом обставленную гостиную, похожую на салон или мужской клуб высокого класса. В камине весело пылал огонь, и треск поленьев был единственным звуком в тишине комнаты, где около десяти мужчин с бакенбардами устроились на обтянутых бархатом диванах, потягивая бренди и читая газеты.

Одну стену комнаты полностью занимали головы различных животных, чучела зебры и носорога, лев и слон, изрезанный шрамами, однако сохранивший свои бивни. Противоположная стена скрывалась за массивными книжными шкафами, такими высокими, что требовалась специальная лесенка, чтобы добраться до верхних полок. Хейзел попыталась украдкой разглядеть названия, но те слишком выцвели. Все книги с нижних полок были на латыни.