Андалусская поэзия

Узнать бы мне, кто же она, быть может, посланница солнца,
А может быть, призрак луны, мелькнувший в лазури безбрежной;

Кто знает, быть может, она — моя сокровенная дума,

А может быть, образ души, причуда тревоги мятежной?

А может быть, эта мечта, возникшая вдруг перед взором,

Моею душой рождена в своей очевидности нежной?

А может быть, морок она, вернее, предзнаменованье

Судьбы, угрожающей мне, и смерти моей неизбежной?

* * *

Человеческая жизнь переменами богата;
Он мой самый лучший друг, я люблю его, как брата.

Я теперь его люблю, а когда-то ненавидел;

Прямо должен я сказать: в нем я видел супостата.

Мнимый враг мне другом стал, так что в нем души не чаю;

И разлука нам страшна, словно тяжкая утрата.

Скрыть не в силах я тоски, стоит мне его покинуть;

Расставаясь, мы живем в ожидании возврата.

* * *

Не вдруг возникает любовь, которая длится весь век;
Не сразу великий огонь от этого вспыхнет огнива.

Приходит любовь не спеша; тем крепче твердыня любви,

Надежда в устоях своих, к любым переменам ревнива.

Нельзя преуменьшить любви; не сдвинуть ее, не столкнуть;

Недвижная — только растет, незыблемая — терпелива.

Поспешно травинка взошла, но быстро погибнет она,

В безвременном росте своем, болезненная, тороплива.

А я плодородная новь, которую трудно вспахать,

Однако большой урожай приносит подобная нива.

Враждебная лишь сорнякам, лелеет она семена;

Довольствуясь мелким дождем, не требует почва полива.

* * *

Волосы рыжего цвета тщетно порочит навет;
Я все равно прославляю этот пленительный цвет.

Солнце такого же цвета, золото солнцу сродни;

Солнечный луч воспевая, свой выполняю обет.

Кто порицает нарциссы в благоуханном саду,

Где по ночам золотится звездный чарующий свет?

Пеплу и праху привержен разуму наперекор

Тот, кто прельщается черным, вечный нарушив запрет.

Угля чернее нечистый, и в преисподней черно;

Горестями омраченный, в черное скорбный одет.

Черное знамя взметнулось, и убедилась душа:

На перепутиях мира правды спасительной нет.

* * *