Андалусская поэзия

Это копья? Иль, быть может, стрелы?
Мне кокетство сердце истерзало.

Тетива натянута умело —

Сколько острых стрел в меня попало!

Копья, стрелы, пущенные смело, —

Это взгляды из-под покрывала,

Где таятся щеки — персик спелый —

И трепещет локон змейкой малой.

Губ кораллы, влажный жемчуг белый

Мне сулят напиток небывалый.

* * *

Перевод Н. Горской*

Скакун легконогий, проворный как птица,
Ты мчишься вперед по горам и долинам.

И ветер вослед за тобою влачится,

Завидуя страстно прыжкам твоим длинным.

На лбу твоем угольно-черном денница

Звезду начертала пером голубиным.

Твой всадник засад и преград не боится

И в битву вступает с бесстрашием львиным.

Враги, берегитесь могучей десницы —

В ней меч, отливающий блеском рубинным.

До срока в узорчатых ножнах таится

Клинок, насурьмленный кровавым кармином.

На свет извлеченный из тесной темницы,

Он головы рубит ударом единым.

Он словно ручей лучезарный струится,

Тревожно мерцая багрянцем глубинным.

О меч голубой — грозовая зарница

В горячечном знойном пространстве пустынном!

Боец, что сумеет с тобой подружиться,

Средь славных бойцов прослывет исполином.

* * *

Перевод Н. Горской*

На смену внятной речи человечьей
Пришло ко мне беззвучных слез наречье.

Слабею, чахну, таю с каждым днем,

И смерть вот-вот войдет в мой скорбный дом.

Лечить недуг любви — пустое дело,

Когда он жжет дряхлеющее тело.

Не стоит на влюбленного смотреть —

Под взглядами еще больней гореть.

Уже достиг я мудрости Адама,

Прекрасна мудрость, но любовь упряма:

Колдунья посмотрела на меня,

И в тот же миг закрылась западня.

С тех пор томлюсь, не ведая покоя,

Бессонна ночь и полон день тоскою.

Газель моя, мне чудилось порой,

Что стала ты моей душой второй.

Но свет любви я погасил упреком,

Теперь грущу о светоче далеком.

Мой взгляд коснулся юных алых щек,

Кораллы нежных губ слегка обжег.

Но все, что сладостным для глаз казалось,

Осадком горьким в памяти осталось.

Другие девушки мне рай сулят,

Но раю с ними предпочту я ад.

Я был счастливым в молодые годы,

Но поседел — и начались невзгоды.

Должно быть, старость — тяжелейший грех,

Коль седина отпугивает всех!

Смотрю на голову мою седую

И в горестном бессилье негодую.

Мне зеркало твердит с издевкой злой:

Вся жизнь твоя подернулась золой.

А думы тлеют, дымом улетают,

И дни мои — дотлев — как дым растают.

Запомни: с первой прядью соляной

Ты — раб, гонимый в пропасть сединой.

* * *

Перевод Н. Горской*

Будь в мыслях и делах правдив и справедлив,
Запомни: мудрецу неправда не к лицу.

Коль хочешь слыть живым, не лги, пока ты жив, —

Ведь лжец в сердцах людей подобен мертвецу.

* * *

Перевод Н. Горской*