Андалусская поэзия

Мой милый весельчак, поторопись заране

Отправить тучного барана на убой,

Чтоб долгожданный гость доволен был тобой,
Так поступить тебе назначено судьбой.

Я богу и тебе свое открыл желанье.

Его исполнит бог, со мною согласясь,

Но если от тебя вдруг получу отказ, —
Но если скажешь ты, что некогда сейчас, —

Тогда, изволь, я сам, нарушив предписанье,

Барана твоего зарежу, как мясник.

Искусства этого секреты я постиг:
Зажарим, испечем, съедим в единый миг

И сварим кушанье из головы бараньей.

На кровле мясо мы разложим, просушив,

И бурной радости почувствуем прилив.
Как жемчуг, каждый стих мой светел и красив, —

И стану я певцом твоих благодеяний!

Поэзии лишь мне доступно мастерство, —

Ты равного нигде не сыщешь никого.
Я перлы юмора рассыпал моего,

Из самых ярких слов стихи свои чеканя.

Ибн аз-Заккак

Ибн аз-Заккак (букв. «сын кожевника», ок. 1098–1135) происходил из рода Аббадидов, правителей Севильи. По преданию, был одним из потомков эмира аль-Мутамида, от которого якобы унаследовал поэтический дар. Семья поэта бедствовала, и отец постоянно упрекал его за то, что он тратит слишком много масла на светильник. Биографы Ибн аз-Заккака рассказывают, что первые триста динаров, которые поэт получил за панегирик эмиру Валенсии, он истратил на масло для светильника.

Ибн аз-Заккак был родственником Ибн Хафаджи и, как сообщают современники, посещал его и учился у него поэтическому искусству.

* * *

Перевод В. Потаповой

В кубки юноша прекрасный льет живительную влагу,
Свод небесный пробудился, блеском солнечным объят,

Горделивые тюльпаны показал нам сад зеленый,

Миртов, сумрачных, как амбра, мы впивали аромат.

«Что ж не видно маргаритки?» — стали спрашивать у сада.

«Кравчему в уста вложил я маргаритку!» — шепчет сад.

Виночерпий отпирался и отнекивался долго,

Но невольно тайну выдал, улыбнувшись невпопад.

* * *

Перевод В. Потаповой

Здесь лепестками роз на глади сонной
Играет ветерок неугомонный.

Река подобна витязя кольчуге,

Копьем пробитой, кровью обагренной.

* * *

Перевод В. Потаповой

Колышет ветер чашечки тюльпанов.
Восход зари на них наводит глянец.

Секущий ливень сделал их краснее,

Чем старого вина густой багрянец.

«Скажи мне, ливень, в чем они повинны?» —

«Воруют у прелестных щек румянец!»

* * *

Перевод В. Потаповой