Андэ. Огонь, свет, жизнь

– Глупо приехать в Деон, чтобы сидеть в номере. И Вирт возмутился, что нас не хотят выпускать в город. Решил доказать своему куратору, что аризцы не боятся самостоятельных прогулок.

– Это недоработка Мэйн, – хмыкает Дэйн. – Не иначе, её слишком потрясло твоё неожиданное возвращение на паром. Обычно все аризцы после лёгкого воздействия на разум безмятежно плавают в бассейнах, дремлют в шезлонгах и наслаждаются коктейлями.

Мысленно соглашаюсь с ним. Я предполагала нечто похожее. Чтобы из года в год ни один из аризцев не обратил внимания на мелкие нестыковки и подозрительные детали – сложно поверить.

– Надеюсь, вы не делаете из людей идиотов.

– Всего лишь приглушаем в них желание сунуть нос во все щели, взамен вызываем чувство расслабленности и довольства. Месяц безмятежного отдыха, не омрачённого отрицательными впечатлениями.

– И ненужными вопросами, – в тон ему подхватываю я.

– Именно, – подтверждает Дэйн.

Мы подходим к центральному входу в гостиницу, где уже поджидают деонцы. Издали они все одинаковые, стройные, рослые, яркие, в лёгких светлых костюмах. Их по-прежнему семь, вместо Рейна красивая деонка с хищным выражением лица, которой я вчера не видела. Сразу чувствуется, что она важная персона, настолько царственная у неё осанка. На нас она бросает беглый взгляд, сухо кивает и тут же теряет интерес.

– Старая лисица Шэрн выползла из норы, – приглушает голос Дэйн. – Шэрникáйс фактически руководит Домом вместо своего супруга. Жёны в Деоне правят исключительно из-за спин мужей. А Дом Кайс, надо отдать ему должное, ловко управляется с туристами.

– Не боишься с ней встречаться? – изумляюсь я.

– Мы виделись исключительно на торжественных церемониях. Там я мало похож на себя настоящего… Лика, старайся говорить потише. Твой акцент слишком заметен.

– Ничего удивительного – я учила язык по книгам, – обижаюсь я.

– Ты прекрасно говоришь по-деонски. Для аризки… Могу я рассчитывать на твоё благоразумие? Что ты не бросишься на шею своему блондинчику?

– После того, как ты постарался разлучить нас навсегда?

– Разлучают тех, кто был вместе. Вы всего-навсего заключили фиктивный брак, чтобы обойти требование адэна Деона.

– Ты нарочно делаешь мне больно? – злюсь я.

– Я никогда не вру себе и не понимаю, зачем так поступают другие. Глупо жить иллюзиями.

Молчу и стискиваю зубы. Он прав, и это здорово задевает самолюбие. Особенно в тот момент, когда из гостиницы выходит Вирт. Внимательно ищу на его лице следы слёз, бессонной ночи, угрызений совести. Всё-таки я была «миленькой» и благодаря браку со мной он попал в Деон. Увы. Вирт бодр, прекрасно выглядит, улыбается своей кураторше и целует ей руку. Из всей нашей группы лишь госпожа Менс кажется искренне опечаленной. Она точно плакала, глаза красные, веки припухшие, но Менс из тех, кто рыдает и над трагическим финалом визокартины или книги. Остальных сотрудников института смерть Лики Керн нисколько не огорчила. Напоминаю себе, что они мои коллеги, не друзья, однако могли бы проявить побольше сочувствия!

Пытаюсь отвлечься, разглядывая деонцев. Какие же они все высоченные, некоторые даже выше Вирта! В сравнении с ними Дэйн кажется пародией на соотечественников – он ниже любого из них на полриена.

– Что-то ты ростом не вышел, – вымещаю я досаду. – Плохо кушал в детстве?

– Аппетита не было, – усмехается он.

Экскурсия по Гроду начинается с центра столицы, где располагается гостиница. В роли экскурсовода выступает Шэрн, и, следует признать, справляется она блестяще. Дэйну следует у неё поучиться, как нужно преподносить свои достижения. На главной площади со зданиями тысячелетней давности Шэрн упоённо рассказывает о каждом. Дом собраний, нечто вроде мэрии, представительства Великих Домов, особняки знаменитостей. Отдельно храм Анды – единственный сохранившийся в Деоне, но об этом знаю я одна. Колонны из алого камня поддерживают золотой купол, заходить внутрь позволено только проводникам. Через широкий входной проём хорошо виден высокий постамент, на котором из языков живого огня вырастает статуя – тоже огненно-красная. Кажется, что божество сгорает в пламени. Хрупкая фигурка в свободном бесформенном одеянии, напоминающем плащ без капюшона, склоняет голову и прижимает руки к груди. Длинные волосы струятся по плечам, тонкие черты лица с равным успехом могут принадлежать и юноше, и девушке.

– Анда – это же он? – шёпотом спрашиваю Дэйна.

– Так принято считать. Раньше в книгах попадались упоминания, что он не имеет пола. Эта статуя самая древняя в Деоне, ей полторы тысячи лет.

– Судя по её жестокости, Анда скорее женщина, – мстительно замечаю я.

– Тебе виднее, – ехидно отзывается Дэйн. – Ты женщина, тебе и судить.

В книге, которую я читала ночью, утверждалось, что проводники – люди величайшей добродетели, достойнейшие из достойных, самоотверженные и высоконравственные. И как после этого верить книгам?