Андэ. Огонь, свет, жизнь

Подлинный Грод нравится мне куда больше. Он гораздо оживлённее, люди переговариваются между собой, часто слышен смех. Забавно наблюдать, как периодически кто-то исчезает или, наоборот, появляется из воздуха. Мужчины кидают на меня заинтересованные взгляды, женщины оценивают мой костюм. Скамейки на бульварах оккупированы бодрыми пожилыми деонками, их добродушные перебранки ничем не отличаются от ворчания старушек в Аризе. На перекрёстках подростки продают газеты, издали бросается в глаза набранный крупными буквами заголовок: «Новости Деона».

– У вас уцелели типографии?

– Одна, в Икоре. Принадлежит шестому Дому Нейр.

– И пользуется спросом?

За последнюю газету двое покупателей устраивают чуть ли не драку. Побеждает тщедушная для деонки бабулька, добычей она размахивает, словно флагом.

– Как видишь.

Вижу я и многое другое. Деонцы непохожи на пришибленных горем, они весьма эмоциональные, много жестикулируют, громко разговаривают, не скрывают симпатии. Парень прилюдно целует девушку, при этом никто не обращает на них внимания, не тычет пальцем, не делает замечаний. Соседи перекрикиваются через улицу с балконов второго этажа, воодушевлённо щебечет стайка молодых женщин. Все дружелюбны, нет озлобленности и обречённости.

– Дэйн, почему так много людей отдыхает? Сегодня выходной?

– Большинство работает посменно, день через два. Работы у нас гораздо меньше, чем желающих, но нищих и нуждающихся нет. Мы пришли.

Ресторан занимает отдельное здание, вход обрамляют алые колонны, похожие на те, что в храме, правда, камень не такого насыщенного цвета. Внутри шумно и полно народу, Дэйн еле находит свободный столик. Воздух звенит от множества голосов, официантки носятся как угорелые. Рядом с нами бурно обсуждает новости компания пожилых деонцев.

– …слишком туманно. Вот последнее пророчество. «Поддержи, малыш» – о ком это? – сердито бросает старик, у которого седые не только волосы, но и широкие кустистые брови.

– Ясно о ком, – ворчливо отзывается его сосед с пышной гривой, стянутой в хвост. – О любимчике своём. Послал Анда подарочек – ни прибить, ни возразить. Сопляк, недоносок, а всех жить учит.

– Лучше такой адэн, чем никакого, – вмешивается третий, самый молодой из них. Он приглушает голос, однако его всё равно прекрасно слышно. – Кэлнирайн сына искалечил, а кто теперь род продолжит? От насильственного проводника толку в постели как от выхолощенного быка. Приплода не дождёшься.

– А исцелить-то нельзя? Или всё отрезано?

– Говорят, уродуют их так, что и отрезать не надо. К женщинам совсем не влечёт. Ты за три года хоть об одной интрижке слышал?

– Да кто на убогого и немощного позарится?

– Ну, потискать за деньги да в темноте…

– Тише вы! – шикает первый. – Разошлись! Хотите, чтобы Анда и в вас молнией шибанул?

Я старательно разглядываю интерьер ресторана. Стены, облицованные плиткой из натурального камня, красивые светильники в виде цветов, мозаика на полу, в пузатых кадках миниатюрные деревья с глянцевыми пурпурными листьями… Что бы я чувствовала, если бы кто-нибудь во всеуслышание настолько неприязненно обсуждал меня? И сколько правды в этих сплетнях?

Дэйн спокойно зовёт официантку, заказывает вино, передаёт мне меню.

– Выбирай, что будешь есть.

– Доверяю твоему вкусу.

Второй старик за соседним столом не унимается:

– Нет, Милн, мне, конечно, на политику плевать. Первый Дом правит или второй – нашего мнения всё равно не спросят. Но блажь эта про возрождение мира вредна. Ладно Сейд восстановил, ладно университет. Дальше что? За океан пойдёт помощи просить? Чтобы Ариз силу к себе прибрал?

– Девицу ему надо, поаппетитнее, – хихикает тот, что моложе. – Тогда все глупости из головы выветрятся. Денег у Дома Райн много, может, какая и соблазнится. Стараться особо не придётся, глаза зажмурить и приласкать ущербного.

– Лика, ты больше любишь свинину или курицу? – громко спрашивает Дэйн.

Он ведь притворяется, вдруг понимаю я. Притворяется, что его это не волнует. Он молодой парень, и вовсе не урод, и я точно знаю – ничего у него не отрезано.

– Курицу. Дэйн, может, всё-таки пообедаем дома?

Последнее слово вырывается само. С каких это пор замок стал для меня домом?

– Стиг не умеет готовить курицу так, как здесь. Итэн, Лика.

Официантка приносит вино, разливает по высоким бокалам на тонкой гранёной ножке. Я уже пила деонское вино – дома, с родителями, на юбилее отца, незадолго до аварии, которая оставила меня сиротой. Тогда я не догадывалась, какой ценой выращивается виноград и недоумевала, почему оно такое дорогое. Аромат тонкий, нежный, изысканный.

– Дэйн… за Деон.

В последнюю минуту я трушу и не произношу то, что собиралась: «за тебя». Вдруг он поймёт меня предвзято. Решит, что я на него запала.

– За Деон, Лика.

Его нельзя назвать привлекательным, и я не могу оценить, какой из него адэн. Но если народ в Деоне позволяет себе во всеуслышание ругать правителя, значит, не настолько этот правитель ужасен. Тиранов и деспотов не критикуют публично – им возносят хвалу, а говорят о них шёпотом и с оглядкой.