Андеграунд

И еще немного о писателях, точнее о тех, кто их читает. Читают так много у нас потому, что все хотят что-то главное вычитать и понять. И самая читающая страна в мире у нас тоже по этой причине: все пытаются дочитаться до ответа на вопрос, почему все так плохо, и как бы устроить все хорошо? Но поскольку никто толком ответа на это вопрос не знает, и только делает вид, что знает, нигде об этом прочитать невозможно, хоть тысячу томов своих сочинений опубликуй. Вот и играют писатели с читателями у нас в эту увлекательную игру: одни делают вид, что сообщат сейчас всем главную правду, а другие делают вид, что знают писателя, который им эту правду откроет. Иногда даже поднимают такого писателя на щит, и объявляют его писателем номер один, но проходит время, и оказывается, что писатель этот так, пустячок, ничего сам не знает, и другим только морочит голову. И все постепенно успокаивается, чтобы через малое время начаться сначала. Потому что как без писателей в России не обойтись, так и без читателей здесь прожить невозможно.

Глава тридцать вторая

Если уж я начал говорить о любви, то расскажу об одном случае, тем более, что речь идет обо мне. Любить или не любить кого-нибудь в андеграунде можно только лишь платонически, на большее рассчитывать жителям подземелья не следует. И, тем не менее, время от времени возникали в моей жизни соблазны, обойти которые я не мог. Помню, когда мне было тридцать семь лет, и многие в Сергиевом Посаде считали меня юродивым (а я не очень-то их в этом разубеждал), я приучил себя гулять в окрестных лесах, особенно полюбив район Абрамцево. Я обычно доезжал до Абрамцево на электричке, а затем переходил по узкому мостику через ручей, и шел сквозь лес, радуясь тому, что я здесь один, и меня окружают только лишь мелкие зверушки и птицы. Больше же всего я любил гулять осенью, потому что сам родился в один из осенних месяцев, а запах мокрых прелых листьев и увядающие краски неба и леса хорошо успокаивали мои обычно расшатанные нервы. В сам музей Абрамцево из-за людей я заходил редко, зато любил подолгу простаивать возле скамьи Врубеля, картины которого, кстати, действовали на меня не меньше, чем иконы Андрея Рублева. Я даже ненадолго впадал в транс при виде живописи Врубеля, и то же самое возникало у меня, когда я смотрел на его скамью. Я, помнится, все время досадовал на то, что она находится под стеклом, и на нее невозможно присесть, и отдохнуть от людской суеты и долгого перехода. В этот раз я тоже, немного повозмущавшись, забылся на время возле этой скамьи, но меня вывел из оцепенения чей-то голос. Я не сразу понял, кто со мной говорит, и что конкретно у меня спрашивают, а когда все же пришел в себя, то увидел рядом с собой женщину.

– Гуляете? – спросила она у меня, глядя в упор дерзко, и даже насмешливо.

Со мной уже давно никто не разговаривал дерзко, и даже насмешливо, мне обычно или посылали вслед ругательства, или торопливо засовывали в ладонь пятачок, и уходили прочь, бормоча под нос что-то о моей несчастной судьбе. Поэтому столь дерзкое, и даже игривое обращение меня крайне смутило. Я внимательно посмотрел на эту женщину, ища, что бы ей достойно ответить, и увидел, что она молода, моложе, во всяком случае, меня, немного полна и очень бела лицом. Это была та свежая и здоровая белизна русских женщин, которая так их красит, выделяя среди женщин других племен, и говорит об исключительном душевном и телесном здоровье. Среди русских женщин вообще очень много здоровых физически и душевно, и именно поэтому их так любят изображать на картинах художники. Изображать в разных видах, как одетых в традиционное русское платье, так и обнаженных, что, впрочем, их вовсе не портит. Все эти соображения сразу же роем пронеслись у меня в голове, и я даже обрадовался тому факту, что женщина эта не обнаженная, а одетая, ибо в противном случае я бы не знал, что мне делать.

– Я не гуляю, – ответил я ей недовольно, – мне некогда гулять, мне надо решить очень много проблем!

– Вы решаете проблемы, стоя рядом со скамьей Врубеля?

– Перед этой скамьей можно стоять часами, жаль, что ее накрыли стеклом, ведь люди теперь не могут на ней отдохнуть!

– А вы бы хотели на ней отдохнуть, и решить пару своих проблем?

– На ней можно решить не пару проблем, а гораздо больше. На ней бы я решил большинство своих неразрешимых проблем!

– А у вас есть неразрешимые проблемы? Не хотите ли поделиться ими со мной?

Она опять говорила весело и напористо, как будто провоцировала меня, и я не знал, отчего так происходит. Я не мог допустить, что я ей просто понравился, и терялся в загадках, что же мне ей отвечать. Она же продолжала смотреть на меня со странной улыбкой, как на давнего знакомого, к которому можно обратиться со всяким пустяковым вопросом.

– Я делюсь неразрешенными проблемами только со своими знакомыми, – наконец выдавил я из себя. – Но мы, насколько я знаю, совершенно незнакомые люди!

– Ну так давайте познакомимся поближе! – весело воскликнула она, и протянула мне свою руку. – Меня зовут Елена, а вас?